Почему нельзя экономить в кризис

В своей классической поэме "Басня о пчелах, или Частные пороки - общественные выгоды" (Fable of the Bees: or, Private Vices, Publick Benefits (1724)) Бернард Мандевиль, английский философ и сатирик голландского происхождения, описал - в стихах - процветающее общество (пчел), которое вдруг решило сделать строгую экономию добродетелью, прекратив все лишние расходы и расточительное потребление. Что же тогда произошло?

Цены на землю и дома упали;
Чудесные дворцы, чьи стены,
Подобно стенам Фив, возведены самим искусством,
Сдаются в наем.
И некогда беззаботным домашним богам
Было бы легче погибнуть в пламени, чем видеть
Столь печальную картину.

Это звучит очень похоже на то, что сегодня переживают многие развитые страны, после того как финансовый кризис привел к запуску планов строгой экономии, не так ли? Может, Мандевиль является подлинным пророком нашего времени?

У "Басни о пчелах" появилось много последователей, также она вызвала существенную полемику, которая продолжается по сей день. Планы строгой экономии, принимаемые правительствами в большинстве стран Европы и во всем мире, а также сокращение потребительских расходов физических лиц, угрожают вызвать глобальную рецессию.

Но как нам узнать, прав ли Мандевиль насчет строгой экономии? Его метод исследования – большая поэма о его теории вряд ли убедителен для современных слушателей.

Недавно обобщенные данные гарвардского экономиста Альберто Алесина относительно того, всегда ли сокращение государственного дефицита - то есть, сокращение расходов и / или повышение налогов - вызывает такие негативные последствия, показывают, что: "Ответ на этот вопрос - это громкое нет!" Иногда, даже часто, экономика процветает, после того как резко сокращается государственный дефицит. Иногда, возможно, программа строгой экономии повышает доверие и, таким образом, дает толчок к восстановлению.

Мы должны изучить вопрос с некоторой осторожностью, понимая, что проблема, которую поднял Мандевиль, в действительности статистическая: результат сокращения государственного дефицита никогда нельзя полностью предсказать, поэтому мы можем только спрашивать, насколько вероятно, что такой план окажется успешным в восстановлении экономического процветания. И самой большой проблемой здесь является ответственность за возможный обратный результат.

Например, если признаки будущего укрепления экономики вызывают беспокойство правительства относительно перегрева экономики и инфляции, оно может попытаться охладить внутренний спрос посредством повышения налогов и снижения государственных расходов. Даже если правительство достигает лишь частичного успеха в предотвращении перегрева экономики, это, тем не менее, для случайных наблюдателей может стать доказательством того, что меры строгой экономии на самом деле укрепили экономику.

Подобным образом, государственный дефицит может снизиться не за счет строгой экономии, а вследствие того, что ожидания фондового рынка экономического роста способствуют более высоким доходам от налога на увеличение рыночной стоимости от капитала. Еще раз, мы бы увидели, то, что может показаться глядя на дефицит государственного бюджета процветанием в результате сценария строгой экономии.

Хайме Гуаярдо, Дэниел Ли и Андреа Пескатори из Международного валютного фонда в последнее время занимались изучением планов строгой экономии, принятых правительствами в 17 странах за последние 30 лет. Но их подход отличается от предыдущих исследователей. Они сосредоточили свое внимание на намерениях правительства и на том, что чиновники на самом деле говорили, а не только на структуре государственного долга. Они прочитали доклады о бюджете, рассмотрели программы по стабилизации и даже просмотрели новостные интервью с государственными деятелями. Они определили в качестве мер строгой экономии только те случаи, когда правительства увеличили налоги или сократили расходы, поскольку они рассматривали это как разумную политику с потенциальными долгосрочными выгодами, а не как реакцию на краткосрочные экономические перспективы и стремление уменьшить риск перегрева.

Их анализ показал явную тенденцию того, что программы строгой экономии снижают потребительские расходы и ослабляют экономику. Это заключение, если верно, должно стать строгим предупреждением сегодняшним политикам.

Но критики, такие как Валери Рэми из Калифорнийского университета в Сан-Диего, думают, что Гуаярдо, Ли и Пескатори еще полностью не доказали свою правоту. Не исключено, утверждает Рэми, что их результаты могут отражать разного рода обратную связь, что правительства более склонны реагировать мерами строгой экономии на высокий уровень государственного долга, когда у них есть основания полагать, что экономические условия могут сделать долговую нагрузку особенно проблематичной.

Это может показаться маловероятным - можно подумать, что плохие экономические перспективы будут склонять правительства к тому, чтобы отложить, а не ускорить меры строгой экономии. И, в ответ на ее замечания, авторы действительно пытались объяснить серьезность проблемы задолженности правительства тем, как на это реагировали рынки во время реализации этих планов, приходя к очень похожим результатам. Но Рэми может быть права. Можно также отметить, что за сокращением государственных расходов или повышением налогов, как правило, следуют тяжелые экономические времена, даже если причинная связь работает в другом направлении.

В конечном счете, проблема судейства мер строгой экономии состоит в том, что экономисты не могут проводить полностью контролируемые эксперименты. Когда исследователи проверяли прозак на пациентах с депрессией, они случайным образом разделили своих исследуемых на контрольную и опытную группу и провели множество испытаний. Мы не можем сделать это с государственным долгом.

Так должны ли мы заключить, что исторический анализ не дает нам никаких полезных уроков? Должны ли мы вернуться к абстрактным рассуждениям Мандевиля и некоторых его последователей, включая Джона Мейнарда Кейнса, который считал, что существуют основания полагать, что строгая экономия будет вызывать депрессии?

Нет такой абстрактной теории, которая могла бы предсказать, как люди будут реагировать на программы строгой экономии. У нас нет альтернативы, кроме исторических свидетельств. И свидетельства Гуаярдо и его соавторов действительно показывают, что за преднамеренными решениями правительства принять меры строгой экономии, как правило, следуют тяжелые времена.

Политические деятели не могут позволить себе ждать десятилетия, чтобы экономисты вычислили точный ответ, который, возможно, никогда не будет найден. Но, судя по тем доказательствам, которые у нас есть, программы строгой экономии в Европе и в других странах, по всей вероятности, приведут к разочаровывающим результатам.

Роберт Шиллер - профессор экономики Йельского университета. Им в соавторстве с Джорджем Акерлофом написана книга "Жизнерадостность: как психология людей влияет на экономику и почему это важно для мирового капитализма".
© Project Syndicate, 2012.