Александр Роднянский-младший: о взглядах Зеленского, премьерстве Гончарука, НБУ и инфляции
В Украине фамилия Роднянский прежде всего ассоциируется с известным кинопродюсером, основателем телеканала 1+1 Александром Роднянским.
Возможно, совсем скоро все изменится. Его сын Александр Роднянский-младший, ученый-экономист, который построил карьеру в Германии и Великобритании, принимает все более активное участие в формировании экономической политики Украины времен президента Владимира Зеленского.
У 35-летнего Роднянского уже есть чем гордиться: преподаватель топового финансового курса в Кембриджском университете, советник главы Офиса президента Андрея Ермака, экс-сотрудник лондонского офиса Morgan Stanley, автор (по его же словам) концепции экономических реформ правительства Алексея Гончарука, член набсовета государственного Ощадбанка.
LIGA.net поговорила с Александром Роднянским после его доклада на ежегодной исследовательской конференции НБУ и Народного банка Польши.
Какие экономические взгляды исповедует президент Зеленский, была ли удачной одна из ключевых реформ НБУ, что нужно изменить в Ощадбанке и угрожает ли Украине ситуация в мировой экономике?
Об этом – в интервью Александра Роднянского для LIGA.net.
"Гончарук стал премьером с помощью моей концепции реформ"
– Как и кто пригласил вас в состав группы советников премьера и президента? Почему вы согласились?
– В июне 2019 года Гончарук – тогда еще заместитель главы офиса президента – искал экономиста для подготовки и написания своей будущей программы реформ. Он получил мой контакт, мы встретились, обсудили задачу, и я составил свое видение экономической концепции перед парламентскими выборами. У нас были регулярные рабочие встречи в группе из десяти человек, где я делился мыслями и презентовал последнюю версию программы реформ.
В итоге многие из членов этой группы потом стали министрами, а Гончарук с помощью концепции смог убедить президента назначить его премьером. Уже после отставки правительства Гончарука, где-то в середине 2020 года, меня пригласил Андрей Ермак стать своим советником.
В чем моя мотивация? Я хочу быть полезен своей стране стать экономически успешной и уйти от неэффективной, но крайне живучей постсоветской модели псевдосоциалистической экономики.
– Были ли вы знакомы с Владимиром Зеленским до его избрания президентом?
– Нет, не был знаком, и сейчас не могу похвастаться, что часто вижусь с ним.
– Как часто сейчас вас привлекают к обсуждению экономических вопросов в ОП?
– Я могу предоставить свое видение определенных вопросов, когда считаю необходимым. Сейчас, например, я нахожусь в Киеве и почти каждый день работаю в Офисе президента. Но в целом, очевидно, что экономические вопросы иногда могут быть не самыми приоритетными для руководства страны. Я, честно говоря, им не завидую. Есть война, внешнеполитические отношения, инфраструктура, олигархи. Проблем очень много.
– Как бы вы охарактеризовали экономические взгляды президента Зеленского? Вы были также советником премьер-министра Алексея Гончарука, чье правительство считалось очень либеральным, но сейчас – возникает ощущение – Украина движется в сторону "госкапитализма" с большой ролью государства в экономике и мегапроектами под эгидой лично президента и правительства. Чем объясняется такая перемена?
– Я бы не сказал, что сама идеология разительно изменилась. Скорее коронакризис вынуждает руководство страны двигаться в сторону повышения роли государства. Но при этом фискальные расходы государства на экономическую помощь в Украине составляют около 3% ВВП, тогда как в Германии – более 10%. На этом фоне роль государства у нас не так быстро возросла, как в развитых странах. В целом вектор на либерализацию экономики, на мой взгляд, никто не менял.
– Личный вопрос: ваш отец – известный бизнесмен с интересами в Украине и России. Один из известнейших активов в Украине – отель Hilton в Киеве. Вы имеете какое-то отношение к этому бизнесу?
– Мой отец – известный кинопродюсер с основными интересами в Голливуде. И да – у него есть непрофильные инвестиции, среди которых отель Hilton в Киеве. Как член набсовета Ощадбанка я заполнял декларацию, все мои бизнес-интересы указаны в ней. Hilton – это бизнес моего отца и его партнеров, он никогда меня не касался и не касается. Своих же собственных бизнес-интересов в Украине у меня нет.
"Нужно отметить очевидный прогресс НБУ с 2015 года"
– НБУ ищет замену зампредправления-куратору монетарного блока Дмитрию Сологубу. Вы участвовали в собеседованиях на эту должность?
– Я это не комментирую.
– Как оцениваете трансформацию НБУ в таргетера инфляции, которая началась 2015 году? Можно ли считать ее законченной? Есть ли концептуальные замечания?
– Нужно отметить очевидные успехи и прогресс, достигнутый командой НБУ начиная с 2015 года, — инфляция успешно снизилась до целевого показателя в 5%, удалось обеспечить валютную и финансовую стабильность.
Неслучайно именно инфляционное таргетирование считается "золотым стандартом" среди ученых-экономистов в последние десятилетия. Эта форма монетарной политики не только зарекомендовала себя как крайне успешная, благодаря ей НБУ укрепил свою независимость и пользуется широким доверием финансовых игроков и международных партнеров, что немаловажно для дальнейшего успеха страны. Глобальных концептуальных замечаний у меня нет.
– Как вы оцениваете эффективность механизма пятилетнего рефинансирования банков, который НБУ ввел год назад для борьбы с последствиями коронакризиса?
– Это нормальная и здравая идея, которую внедряли многие центробанки. Речь не только о рефинансировании, но и о смягчении требований к заемщикам банков. Цель – предотвратить банковский кризис, как в 2008-м, и помочь реальному сектору пережить максимально трудный период. Да, здесь возникает риск того, что деньги попадут в руки не очень благонадежных компаний, которые умерли бы и без всякого кризиса, но в то же время ресурс получает и качественный бизнес, спасти который намного важнее.
– В Украине вышло так, что ресурс достался государственному бюджету: банки не столько занимались кредитованием, сколько покупали ОВГЗ.
– Это неудивительно, учитывая, что государство занимает 55% активов банковского сектора. Но не думаю, что у кого-то есть сомнения, что от такой модели нужно как можно быстрее отходить.
– НБУ анонсировал постепенное сворачивание пятилетнего рефинанса. Это своевременное решение, на ваш взгляд?
– Нацбанк изначально заявлял этот механизм как временный. В этом году украинская экономика растет на 4-5%. Думаю, это нормально, что антикризисную меру планируют свернуть в год роста экономики.
– Будучи советником Владимира Зеленского, вы обсуждали этот вопрос на уровне Офиса президента?
– Сейчас таких дискуссий нет, но я активно принимал участие в них год назад, когда этот механизм только вводился.
"Такие люди, как я, часто работают в набсоветах передовых банков на Западе"
– С какой целью вас пригласили в набсовет Ощадбанка?
– Во-первых, я – ученый-экономист со специализацией в сфере финансов, банковской деятельности и макроэкономики. Я работал в лучших банках с мировым именем, потом системно изучал функционирование банков на базе микроданных США и Еврозоны в момент кризиса 2008 года. Наконец, я преподаю в Кембриджском университете главный финансовый курс нашей программы бакалаврата, который называется "Banking and Finance".
Такие люди, как я, часто работают в набсоветах передовых финучереждений на Западе. В Ощаде же ранее не было людей со схожим профилем экспертизы.
Во-вторых, говоря про цель: есть понятная, разумная задача, заявленная государством, – приватизация банка. Желательно добиться этой цели как можно быстрее, но с учетом коронакризиса ориентир установлен на 2025 год.
Подзадача на этом пути – коммерциализация банка. Это подразумевает трансформацию баланса, который у Ощада довольно проблемный – портфель необслуживаемых кредитов на уровне 50%. Еще более глубокая проблема – непосредственная доля всех кредитов на балансе банка. Как и в других госбанках, она невелика — всего 27%. Тогда как в Европе или в США этот показатель для коммерческих банков обычно находится на уровне 60%, причем половина долга приходится на домохозяйства, включая ипотеку.
– Остальное в Ощаде – гособлигации?
– Да, их доля раздута, ее нужно сокращать.
В целом одна из целей на пути коммерциализации банка – увеличение здорового портфеля кредитов частному сектору. В том числе речь идет об ипотеке, хотя это направление нужно воспринимать с осторожностью: есть исследования, согласно которым ипотека часто выступает источником кризисов. Дело в том, что чрезмерное поощрение ипотеки со стороны государства приводит к "долговым бумам". Это искажает экономику: возрастает потребительский спрос вместо производственного потенциала, подпитывается бурный рост цен на недвижимость, что часто приводит к пузырям.
Поэтому задача – расширять кредитование реального сектора. Но важно, чтобы банки делали это на рыночных условиях, а не по указанию государственных структур, которым нужен сиюминутный рост.
Из оперативных проблем я бы выделил недокомплектацию менеджмента, излишне зарегулированные процессы внутри банка и необходимость сокращения издержек.
"Пока нет подтверждений, что инфляция в мире существенно вырастет"
– Всплеск инфляции, который мы видим во многих экономиках мира, – это локальное явление или все же долгосрочный тренд?
– Ускорение инфляции — ожидаемый процесс: потребительский спрос восстанавливается, это влияет на цены. С другой стороны, пока нет подтверждений тому, что период относительно высокой инфляции будет продолжительным или что инфляция вообще существенно поднимется. Об этом можно судить по финансовым рынкам, где фьючерсы на процентные ставки не свидетельствуют об ожидании резкого повышения ставок в связи с инфляционными рисками в будущем. То же самое можно увидеть и по разнице доходности между казначейскими облигациями США и казначейскими ценными бумагами с защитой от инфляции, так называемому "TIPS Spread" – этот показатель отражает ожидания рынка в отношении будущей инфляции. Сейчас он колеблется на уровне 2,3-2,5%.
– Выходит, нет оснований ожидать, что Федрезерв США и Европейский центробанк в ближайшее время станут повышать ставки?
– Полагаю, ставки будут повышаться, но не очень быстро. Буквально на днях прозвучала новость о том, что первое повышение учетной ставки в США теперь ожидается в 2023-м, а не в 2024 году. Но это комплексный вопрос, поскольку ставки – далеко не единственные инструменты в арсенале центробанков. В последнее время большую роль стали играть различные программы количественного смягчения, рефинансирование, игра с ожиданиями через forward guidance, отрицательные ставки, разные форматы взаимодействия монетарной и фискальной политики. Например, раньше ФРС США не могла покупать корпоративные облигации, а сейчас может. Это пример расширения сферы влияния центробанка.
Скорее всего, центробанки будут решать проблему инфляции с точки зрения наименьших потерь. Например, повышение ставок может привести к проблемам в реальном и финансовом секторе с обслуживанием долга, тогда как более высокая инфляция, возможно, не будет столь опасной для экономики.
На эту тему есть свежие исследования: если взять период "Великой инфляции" в конце 1970-х годов в США, то явных эмпирических сведений об отклонении цен от оптимального уровня при более высоких темпах инфляции нет. Но это не значит, что низкую инфляцию больше не нужно таргетировать. Чрезмерные темпы роста цен опасны: инфляция по-прежнему остается налогом на богатство, сбережения и приводит к волатильности на фондовых рынках.
ФРС, кстати, не так давно несколько изменила свой мандат – теперь они таргетируют не диапазон инфляции с некой центральной точкой, а среднее значение. То есть, в этой парадигме некритично, если инфляция на время будет превышать цель, главное, чтобы было понимание, что в среднесрочном периоде она в среднем будет соответствовать планам центробанка. Но, опять-таки, нужно понимать, что это нововведение 2020 года было нацелено на обеспечение дополнительной "гибкости" монетарной политики в момент кризиса.
В общем, возможно, что выход из антикризисной монетарной политики начнется со сворачивания программ количественного смягчения и перехода от quantitative easing к quantitative tightening, что отчасти уже и происходит для программы по покупке корпоративных облигаций ФРС.
– Если говорить о ЦБ развивающихся стран – выглядит, что их арсенал естественно ограничен по сравнению с ЕЦБ и ФРС. Значит ли это, что у НБУ и других ЦБ нашей группы, нет другого выхода, кроме как повышать ставки?
– Я бы не сказал, что они сильно ограничены, но, действительно, у ряда развивающихся стран нет возможности проводить количественное смягчение, поскольку их финансовые рынки недостаточно развиты. Или, как принято говорить на финансовом жаргоне, недостаточно "глубокие".
Но, с другой стороны, даже в Украине, кроме процентных ставок, есть другие инструменты монетарной политики, просто нужно грамотно понимать их потенциальное воздействие на экономику. Например, валютный канал: несмотря на то, что в стране действует гибкое курсообразование, НБУ проводит интервенции и иногда сдерживает движение курса, если это нужно для сглаживания колебаний.
Потом есть макропруденциальные меры (надзор за кредитной активностью банков. – Ред.), программы рефинансирования. Недавно в Украине активно ограничивали движение капитала (валютные ограничения НБУ, которые действовали с 2015 года. – Ред.). Сейчас нет макроэкономической необходимости возвращаться к таким радикальным и вполне деструктивным инструментам.