Игорь Мазепа: Еще не было президента с такими полномочиями и такого безликого Кабмина

Игорь Мазепа – один из немногих настоящих инвестбанкиров в Украине, он в профессии более двух десятков лет и у него получалось зарабатывать на инвестициях при любой власти и любой экономической ситуации. Но, кажется, Мазепа перешел в другую лигу: из человека, который ищет и готовит сделки для других, он превратился в инвестора. Быстрого, рискового и удачливого. Мазепа опередил СКМ Ахметова в конкуренции за цементный бизнес немецкой HeidelbergCement; не побоялся "зайти" в легальный янтарный бизнес, когда там был совсем "дикий Запад", потеснил инвестфонд Horizon Capital в сети клиник "Добробут", сумел получить долю в звездном е-commerce стартапе Make Up. И это далеко не полный список компаний, где среди акционеров есть фамилия Мазепа. Кроме того, что Мазепа генератор новостей на M&A рынке, он – приятель олигархов и политиков, альпинист и человек, который прямо говорит, что думает. В общем – находка для журналистов.

О "цене" Мазепы, миллиарде за monobank и грядущих IPO  

– Мы пока готовились к интервью, выяснили, что вы – совладелец в дюжине разных бизнесов. Некоторые из них стоят десятки миллионов долларов. Почему Игоря Мазепы нет в украинском списке Forbes?

– Не знаю. Может быть три объяснения. Первое – я офигенно умный, но у меня ничего не получается, второе – все получается, но этого никто не замечает, третье – методики оценки не совсем реальны. Но вообще, я думаю, что список Forbes – это не то, что стоит моего внимания.

– А что прямо сейчас находится в вашем фокусе?

– Сейчас был на набсовете компании Кривой Рог Цемент, вечером приезжает один западный банк, завтра едем на восток Украины посмотреть потенциальный проект. Утром вернулся из Каменец-Подольского, там пацаны прыгали с парашютом, я с ними тусил.

– Что за западный банк – прицениваются к финансовым активам в Украине?  

– Иностранных инвесторов, которые сюда приезжают, стало больше. Надеюсь, мы станем пионерами в смысле привлечения в Украину западных инвестиций.

– Но банки в Украине представляют интерес для иностранных покупателей?

– Традиционные? Никакого. Сейчас эра начала их конца, необанки и крипта очень быстро это все заменят. Вопрос в готовности меняться. У нас есть проект, на который мы смотрим, – в Польше, в него вовлечен один крупный западный банк. Так вот мы у себя тут принимаем решения просто за столом, за 15 минут, им на то же самое нужны долгие месяцы. Такой подход давно никого не интересует.

– Вы верите в стоимость monobank в миллиард долларов?

– Я лично знаю людей, которые могли бы заплатить такие деньги. Я склонен согласиться с "миллиард плюс", но вопрос, захотят ли действующие акционеры продать бизнес за такую цену. Не уверен, что захотят.

– Почему?

– Это вопрос к ним. Но вообще в последнее время я заметил, что бизнесмены, которым предлагают сделку по продаже их бизнеса, отвечают на это встречным вопросом "а что я буду потом делать с деньгами?".

– Внутри Украины есть инвесторы, которые могли бы потянуть сделку на миллиард?

– Не думаю. Пока и иностранных мало на такие цифры. Еще два года назад я бы не поверил даже в тикеты по сделкам в $150-$200 млн – таким был порог отсечения для инвестиций в Украину. Сейчас он увеличился, да и денег в мире очень много. Мы сами готовили сделки на миллиард, например, в рознице, но они, к сожалению, пока не склеились.

– Говорят, вы готовите несколько компаний к IPO на украинском рынке – это так?

– Да, но пока это не совсем предметные разговоры. Хотя, я думаю, что через несколько лет выход на IPO в Украине будет рабочей историей для местного бизнеса. Причем здесь он будет получать гораздо более высокие мультипликаторы, чем на западных биржах, где все, что связано с Украиной, обычно котируется с дисконтом.

– ФК "Верес", который вы вывели на IPO весной, с тех пор успел выйти в Премьер-лигу – акционеры клуба заработали на росте цены акций в связи с этим?

– Точно не потеряли. Клуб однозначно стоит больше, чем когда он играл в Первой лиге.

О своих инвестициях и доходах олигархов

– Сколько стоит Concorde Capital?

– Сложно сказать. Если собрать в сумме все оценки, то несколько сотен миллионов долларов.

– Насколько это успешная компания, на ваш взгляд?

– Мы как раз заканчиваем аудит. Предварительно все наши инвестиции за последние пять лет дали доходность 50% годовых.  

– Добробут – ваш самый прибылегенерирующий бизнес?

– Зависит от того, о чем мы говорим – о капитализации или о дивидендах. Добробут требует много капитала, поэтому мы реинвестировали прибыль. А вот загородная недвижимость типа Гудлайф или SHELEST – это уже проекты, которые приносят большие дивиденды. На этом рынке сейчас бум.

– Сколько нужно вложить и сколько можно заработать?

– Вложить – $5-10 млн в каждый проект. Условно, ты вкладываешь десяточку сейчас, чтобы в следующие лет пять вытащить, скажем, $50 млн. Мы, кстати, начали привлекать в эти проекты частных инвесторов. Можно купить часть загородной инфраструктуры, сдать в управление и иметь 5-10% доходности в долларах в год.

– Это только Киев или перспектива есть и в других регионах?

– Наверняка есть, но мы ее не понимаем.

– За сколько сейчас можно продать Добробут?

– Это относительная история. Если предположить, что нынешним акционерам предложат $200 млн, думаю, они согласятся. Но через два года такая сумма – это уже не аргумент. Мы целимся в капитализацию в $500 млн примерно через четыре года.

– Как вы это считаете?

– У нас будет где-то $90-100 млн EBITDA, где-то $150 млн долга. С учетом мультипликатора, допустим, 8 или 10 (коэффициент, который показывает соотношение рыночной стоимости компании и различных показателей ее работы, например, мультипликатор P/E или price to earnings – цена к прибыли. – Ред.), мы как раз выйдем на полмиллиарда капитализации.

– Почему вы думаете, что мультипликатор составит 8-10, а не меньше?

– Недавно было размещение российской медицинской компании с мультипликатором 14. Это подсанкционный рынок, сегмент который растет 5% в год. Если бы он рос на 40-50%, как Добробут, мультипликатор был бы, наверное, 18-20. Я исхожу из 10, если поделить на два, чтобы в космос не улететь.

– Вы не думаете, что в Украине этот рынок ограничен определенным кругом потребителей?

– Рынок и до карантина, и после оценивался в $8 млрд. Он завязан на росте благосостояния – чем лучше живут люди, тем больше они тратят на кинотеатры, магазины и, в том числе, медицину.

– Сколько сейчас Добробут генерирует прибыли?

– С учетом запуска обновленного Бориса, будет пару десятков миллионов. И будет расти.

– За счет чего?

– Мы уже фактически монополист в самом лакомом городе – Киеве. Самый объективный показатель – 60% клиентов страховых компаний направляются именно в Добробут. Хотя мы далеко не самые дешевые в столице, а страховщикам чем дешевле, тем лучше. Теперь идем в "большой Киев": Ирпень, Бровары и т.д.. Рост – за счет увеличения среднего чека, экономии на масштабах, когда тебе нужно нести меньше админкостов. Соответственно растет маржа. Следующий шаг – вся Украина.

– В прошлом году вы рассказывали о взрывном росте Makeup.ua во время карантина. Тренд сохранился?

– Через два года эта компания будет стоить миллиард. Кстати, это единственная в Украине компания из онлайн-ритейла, у которой получилось мультиплицировать модель в Европе.

– У вас миноритарная доля. Есть ли амбиция стать более влиятельным акционером?

– Посмотрим. Если другие акционеры будут продавать. Пока я не вижу от них такого желания.

– Во что еще из онлайн-бизнесов видите резон инвестировать?

– Думаю, образование – это следующая сфера после медицины, в которой на украинском рынке зарыты миллиарды долларов. Пока оцениваем потенциал. Но образование точно стало одним из бенефициаров ковидного времени.

– Инвестиции в криптовалютный стартап – это бизнес?

– У нас есть несколько инвестиций в технологические компании. Но если сказать мягко, там есть очень большой риск.

– Сколько вы вкладываете в такие проекты?

– Каждая инвестиция – порядка нескольких сотен тысяч долларов.

– У вас есть несколько промышленных проектов: добыча газа, янтарь, цементный завод. Что из этого можно считать хорошим бизнесом, а что – лучше продать?

– Наверное, если за газовый бизнес предложат $50 млн – продадим. Нет – будем развивать. Есть убеждение, что там находится 15 млрд кубов газа. С такими ценами – и, думаю, они будут оставаться высокими, даже если не $700/тыс. куб. м., то $400 – ситуация дает хороший зазор.

– Какая доля черного рынка в янтарном бизнесе?

– Меньше 50% – она существенно сократилась за последнее время. Это одна из немногих вещей, за которую я могу похвалить власть.

– Сколько планируете "забрать" из добычи янтаря?

– Миллионов 20. У нас есть производственная программа на три года. Вложили порядка $5 млн.

– Игорный бизнес тоже в теории должен постепенно отбеляться. Это интересно для инвесторов?

– Из того, что я слышал на рынке, интересно – казино в гостиницах высокого уровня. Там инвесторы идут выше предположений финансовых моделей. С онлайном пока не спешат. Как рассказывают, если раньше надо было просто платить ментам, то теперь нужно купить лицензию, заплатить налоги, но потом все равно платить ментам.

– Медиа – интересная история с точки зрения бизнеса?

– Думаю, нет. Инвесторы смотрят как: вложил доллар, забрал два. Так вот "забрал два" – это очень сомнительная история про медиа. А вложить доллар, подолбаться, получить кучу головной боли и забрать 1,05 – это, наверное, не совсем об инвестициях.

– Как себя сейчас чувствуют главные владельцы медиа в стране – олигархи. Ахметов, Коломойский, Пинчук?

– Метинвест в этом году заработает миллиардов шесть долларов EBITDA и распределит своим собственникам не меньше миллиарда дивидендов. Вот вам и ответ, как себя чувствует Ахметов. Второй бенефициар безумных цен на commodities (товарные рынки: продукция металлургии, нефтегаз, продовольствие. – Ред.) – наверное, Жеваго. Пинчук и Коломойский со своими феросплавными историями – следующие. Словом, те, кто был богат, стали еще богаче.

О мировой экономике и украинской власти

– Как вы сейчас оцениваете ситуацию в экономике?

– По моим ощущениям, сейчас что-то похожее на 2006 год. Впереди нас ждет большой инвестиционный бум.

– В прошлый раз после 2006-го наступил 2008-й.

– Тогда проблема была в чрезмерных рисках в финансовой системе. Надувались пузыри, которые быстро лопнули. Сейчас банковский сектор, во многом благодаря регуляторам, которые иногда чересчур усердствуют, полностью здоровый и наполнен деньгами.

– Политические процессы в Украине могут помешать этому буму?

– Думаю, нет. В мире столько денег, что бум произойдет вопреки тому, что происходит во власти.

– А что происходит?

-  У нас еще никогда не было президента с такими большими полномочиями, никогда не было такого безликого правительства, когда люди со своим мнением не приживаются, а посредственные исполнители соответственно принимают посредственные решения.

– Большому бизнесу сейчас нужно дружить с властью?

– В этом смысле сейчас не так просто понять, что у власти на уме. Если раньше, условный банкир знал, что он может украсть деньги из банка, и понимал, с кем нужно договориться, чтобы его не трогали, то сейчас с этим сложнее. Это не значит, что этого не может произойти, но у нечистоплотного бизнесмена стало больше рисков.