Игорь Мазепа: Еще не было президента с такими полномочиями и такого безликого Кабмина
Игорь Мазепа – один из немногих настоящих инвестбанкиров в Украине, он в профессии более двух десятков лет и у него получалось зарабатывать на инвестициях при любой власти и любой экономической ситуации. Но, кажется, Мазепа перешел в другую лигу: из человека, который ищет и готовит сделки для других, он превратился в инвестора. Быстрого, рискового и удачливого. Мазепа опередил СКМ Ахметова в конкуренции за цементный бизнес немецкой HeidelbergCement; не побоялся "зайти" в легальный янтарный бизнес, когда там был совсем "дикий Запад", потеснил инвестфонд Horizon Capital в сети клиник "Добробут", сумел получить долю в звездном е-commerce стартапе Make Up. И это далеко не полный список компаний, где среди акционеров есть фамилия Мазепа. Кроме того, что Мазепа генератор новостей на M&A рынке, он – приятель олигархов и политиков, альпинист и человек, который прямо говорит, что думает. В общем – находка для журналистов.
О "цене" Мазепы, миллиарде за monobank и грядущих IPO
– Мы пока готовились к интервью, выяснили, что вы – совладелец в дюжине разных бизнесов. Некоторые из них стоят десятки миллионов долларов. Почему Игоря Мазепы нет в украинском списке Forbes?
– Не знаю. Может быть три объяснения. Первое – я офигенно умный, но у меня ничего не получается, второе – все получается, но этого никто не замечает, третье – методики оценки не совсем реальны. Но вообще, я думаю, что список Forbes – это не то, что стоит моего внимания.
– А что прямо сейчас находится в вашем фокусе?
– Сейчас был на набсовете компании Кривой Рог Цемент, вечером приезжает один западный банк, завтра едем на восток Украины посмотреть потенциальный проект. Утром вернулся из Каменец-Подольского, там пацаны прыгали с парашютом, я с ними тусил.
– Что за западный банк – прицениваются к финансовым активам в Украине?
– Иностранных инвесторов, которые сюда приезжают, стало больше. Надеюсь, мы станем пионерами в смысле привлечения в Украину западных инвестиций.
– Но банки в Украине представляют интерес для иностранных покупателей?
– Традиционные? Никакого. Сейчас эра начала их конца, необанки и крипта очень быстро это все заменят. Вопрос в готовности меняться. У нас есть проект, на который мы смотрим, – в Польше, в него вовлечен один крупный западный банк. Так вот мы у себя тут принимаем решения просто за столом, за 15 минут, им на то же самое нужны долгие месяцы. Такой подход давно никого не интересует.
– Вы верите в стоимость monobank в миллиард долларов?
– Я лично знаю людей, которые могли бы заплатить такие деньги. Я склонен согласиться с "миллиард плюс", но вопрос, захотят ли действующие акционеры продать бизнес за такую цену. Не уверен, что захотят.
– Почему?
– Это вопрос к ним. Но вообще в последнее время я заметил, что бизнесмены, которым предлагают сделку по продаже их бизнеса, отвечают на это встречным вопросом "а что я буду потом делать с деньгами?".
– Внутри Украины есть инвесторы, которые могли бы потянуть сделку на миллиард?
– Не думаю. Пока и иностранных мало на такие цифры. Еще два года назад я бы не поверил даже в тикеты по сделкам в $150-$200 млн – таким был порог отсечения для инвестиций в Украину. Сейчас он увеличился, да и денег в мире очень много. Мы сами готовили сделки на миллиард, например, в рознице, но они, к сожалению, пока не склеились.
– Говорят, вы готовите несколько компаний к IPO на украинском рынке – это так?
– Да, но пока это не совсем предметные разговоры. Хотя, я думаю, что через несколько лет выход на IPO в Украине будет рабочей историей для местного бизнеса. Причем здесь он будет получать гораздо более высокие мультипликаторы, чем на западных биржах, где все, что связано с Украиной, обычно котируется с дисконтом.
– ФК "Верес", который вы вывели на IPO весной, с тех пор успел выйти в Премьер-лигу – акционеры клуба заработали на росте цены акций в связи с этим?
– Точно не потеряли. Клуб однозначно стоит больше, чем когда он играл в Первой лиге.
О своих инвестициях и доходах олигархов
– Сколько стоит Concorde Capital?
– Сложно сказать. Если собрать в сумме все оценки, то несколько сотен миллионов долларов.
– Насколько это успешная компания, на ваш взгляд?
– Мы как раз заканчиваем аудит. Предварительно все наши инвестиции за последние пять лет дали доходность 50% годовых.
– Добробут – ваш самый прибылегенерирующий бизнес?
– Зависит от того, о чем мы говорим – о капитализации или о дивидендах. Добробут требует много капитала, поэтому мы реинвестировали прибыль. А вот загородная недвижимость типа Гудлайф или SHELEST – это уже проекты, которые приносят большие дивиденды. На этом рынке сейчас бум.
– Сколько нужно вложить и сколько можно заработать?
– Вложить – $5-10 млн в каждый проект. Условно, ты вкладываешь десяточку сейчас, чтобы в следующие лет пять вытащить, скажем, $50 млн. Мы, кстати, начали привлекать в эти проекты частных инвесторов. Можно купить часть загородной инфраструктуры, сдать в управление и иметь 5-10% доходности в долларах в год.
– Это только Киев или перспектива есть и в других регионах?
– Наверняка есть, но мы ее не понимаем.
– За сколько сейчас можно продать Добробут?
– Это относительная история. Если предположить, что нынешним акционерам предложат $200 млн, думаю, они согласятся. Но через два года такая сумма – это уже не аргумент. Мы целимся в капитализацию в $500 млн примерно через четыре года.
– Как вы это считаете?
– У нас будет где-то $90-100 млн EBITDA, где-то $150 млн долга. С учетом мультипликатора, допустим, 8 или 10 (коэффициент, который показывает соотношение рыночной стоимости компании и различных показателей ее работы, например, мультипликатор P/E или price to earnings – цена к прибыли. – Ред.), мы как раз выйдем на полмиллиарда капитализации.
– Почему вы думаете, что мультипликатор составит 8-10, а не меньше?
– Недавно было размещение российской медицинской компании с мультипликатором 14. Это подсанкционный рынок, сегмент который растет 5% в год. Если бы он рос на 40-50%, как Добробут, мультипликатор был бы, наверное, 18-20. Я исхожу из 10, если поделить на два, чтобы в космос не улететь.
– Вы не думаете, что в Украине этот рынок ограничен определенным кругом потребителей?
– Рынок и до карантина, и после оценивался в $8 млрд. Он завязан на росте благосостояния – чем лучше живут люди, тем больше они тратят на кинотеатры, магазины и, в том числе, медицину.
– Сколько сейчас Добробут генерирует прибыли?
– С учетом запуска обновленного Бориса, будет пару десятков миллионов. И будет расти.
– За счет чего?
– Мы уже фактически монополист в самом лакомом городе – Киеве. Самый объективный показатель – 60% клиентов страховых компаний направляются именно в Добробут. Хотя мы далеко не самые дешевые в столице, а страховщикам чем дешевле, тем лучше. Теперь идем в "большой Киев": Ирпень, Бровары и т.д.. Рост – за счет увеличения среднего чека, экономии на масштабах, когда тебе нужно нести меньше админкостов. Соответственно растет маржа. Следующий шаг – вся Украина.
– В прошлом году вы рассказывали о взрывном росте Makeup.ua во время карантина. Тренд сохранился?
– Через два года эта компания будет стоить миллиард. Кстати, это единственная в Украине компания из онлайн-ритейла, у которой получилось мультиплицировать модель в Европе.
– У вас миноритарная доля. Есть ли амбиция стать более влиятельным акционером?
– Посмотрим. Если другие акционеры будут продавать. Пока я не вижу от них такого желания.
– Во что еще из онлайн-бизнесов видите резон инвестировать?
– Думаю, образование – это следующая сфера после медицины, в которой на украинском рынке зарыты миллиарды долларов. Пока оцениваем потенциал. Но образование точно стало одним из бенефициаров ковидного времени.
– Инвестиции в криптовалютный стартап – это бизнес?
– У нас есть несколько инвестиций в технологические компании. Но если сказать мягко, там есть очень большой риск.
– Сколько вы вкладываете в такие проекты?
– Каждая инвестиция – порядка нескольких сотен тысяч долларов.
– У вас есть несколько промышленных проектов: добыча газа, янтарь, цементный завод. Что из этого можно считать хорошим бизнесом, а что – лучше продать?
– Наверное, если за газовый бизнес предложат $50 млн – продадим. Нет – будем развивать. Есть убеждение, что там находится 15 млрд кубов газа. С такими ценами – и, думаю, они будут оставаться высокими, даже если не $700/тыс. куб. м., то $400 – ситуация дает хороший зазор.
– Какая доля черного рынка в янтарном бизнесе?
– Меньше 50% – она существенно сократилась за последнее время. Это одна из немногих вещей, за которую я могу похвалить власть.
– Сколько планируете "забрать" из добычи янтаря?
– Миллионов 20. У нас есть производственная программа на три года. Вложили порядка $5 млн.
– Игорный бизнес тоже в теории должен постепенно отбеляться. Это интересно для инвесторов?
– Из того, что я слышал на рынке, интересно – казино в гостиницах высокого уровня. Там инвесторы идут выше предположений финансовых моделей. С онлайном пока не спешат. Как рассказывают, если раньше надо было просто платить ментам, то теперь нужно купить лицензию, заплатить налоги, но потом все равно платить ментам.
– Медиа – интересная история с точки зрения бизнеса?
– Думаю, нет. Инвесторы смотрят как: вложил доллар, забрал два. Так вот "забрал два" – это очень сомнительная история про медиа. А вложить доллар, подолбаться, получить кучу головной боли и забрать 1,05 – это, наверное, не совсем об инвестициях.
– Как себя сейчас чувствуют главные владельцы медиа в стране – олигархи. Ахметов, Коломойский, Пинчук?
– Метинвест в этом году заработает миллиардов шесть долларов EBITDA и распределит своим собственникам не меньше миллиарда дивидендов. Вот вам и ответ, как себя чувствует Ахметов. Второй бенефициар безумных цен на commodities (товарные рынки: продукция металлургии, нефтегаз, продовольствие. – Ред.) – наверное, Жеваго. Пинчук и Коломойский со своими феросплавными историями – следующие. Словом, те, кто был богат, стали еще богаче.
О мировой экономике и украинской власти
– Как вы сейчас оцениваете ситуацию в экономике?
– По моим ощущениям, сейчас что-то похожее на 2006 год. Впереди нас ждет большой инвестиционный бум.
– В прошлый раз после 2006-го наступил 2008-й.
– Тогда проблема была в чрезмерных рисках в финансовой системе. Надувались пузыри, которые быстро лопнули. Сейчас банковский сектор, во многом благодаря регуляторам, которые иногда чересчур усердствуют, полностью здоровый и наполнен деньгами.
– Политические процессы в Украине могут помешать этому буму?
– Думаю, нет. В мире столько денег, что бум произойдет вопреки тому, что происходит во власти.
– А что происходит?
- У нас еще никогда не было президента с такими большими полномочиями, никогда не было такого безликого правительства, когда люди со своим мнением не приживаются, а посредственные исполнители соответственно принимают посредственные решения.
– Большому бизнесу сейчас нужно дружить с властью?
– В этом смысле сейчас не так просто понять, что у власти на уме. Если раньше, условный банкир знал, что он может украсть деньги из банка, и понимал, с кем нужно договориться, чтобы его не трогали, то сейчас с этим сложнее. Это не значит, что этого не может произойти, но у нечистоплотного бизнесмена стало больше рисков.