Рыночные пузыри. Частный случай безумия

Спекулятивные пузыри в сфере недвижимости, на фондовых биржах и товарных рынках, которые сопровождали нынешний глобальный финансовый кризис, также являются и его первопричиной. Но было бы ошибкой заключить, что закрытие спекулятивных рынков или, скажем, сдерживание посредством введения налога, улучшит ситуацию.

Спекулятивный пузырь это социальная эпидемия. Новости о повышении цен обогащают ранних инвесторов, появляются истории успеха, которые тиражируются, вызывая зависть и интерес. Эмоциональное возбуждение толкает на рынок все больше и больше народу, цены опять растут, в особо тяжелых случаях появляются теории о наступлении "новой эры" - пузырь все растет. После того как пузырь лопнет, такое же заражение подпитывает стремительный распад, - по мере того как падающие цены заставляют все больше и больше людей уходить с рынка. Опять тиражируются истории, но уже истории поражений.

Но прежде чем предлагать снадобье от этого социально-психологического недуга, столь распространенного в условиях свободных рынков, давайте рассмотрим альтернативу. Может показаться, что пузырь – это чисто рыночное порождение. На самом деле это не так. Когда рынка нет, социальное безумие может достичь совсем уж катастрофических масштабов. Поскольку спекулятивные пузыри - лишь частный случай социальной эпидемии. Социальное заражение вообще не нуждается в рынках.

Некоторые примеры социальных эпидемий, не поддерживаемых каким-либо спекулятивным рынком, можно найти в бестселлере Чарльза Маккея "Наиболее распространенные заблуждения и безумства толпы" (Memoirs of Extraordinary Popular Delusions and the Madness of Crowds.), опубликованном в 1841 году. Книга сделала знаменитыми несколько известных исторических пузырей: пузырь Миссисипи 1719-20 годов, пузырь Компании Южных морей 1711-20 годов, а также тюльпановую манию 1630-х годов. Но в книге также содержатся и другие, не связанные с рынком, массовые заблуждения. Маккей привел примеры социальных эпидемий, наблюдавшихся в некапиталистическую эпоху: вера в алхимию, в пророков Судного дня, в гадалок, в астрологов, во врачей, использующих магниты, охотников на ведьм и крестоносцев. Некоторые эпидемии имели страшные последствия. Например, в крестовых походах с XI по XIII века погибли от одного до трех миллионов человек, веривших, что Бог пошлет им в помощь "армии святых".

В то время, конечно, социальная эпидемия не обязательно означала инвестирование - не было профессионального мнения или изданий, в которых бы печатались отчеты аналитиков о тех или иных действиях. Никакие эксперты не могли помешать этим социальным эпидемиям приобрести нелепые пропорции.

Примеры Маккея сегодня могут показаться нам слишком уж отдаленными. Что ж, вспомним, иные примеры – из недавнего прошлого. Коммунистические централизованные экономики не имели спекулятивных рынков. Но социальные инфекции в этих странах распространялись даже сильнее, чем в наших экономиках пузырей.

Большой скачок Китая в 1958-61 годах был нерыночным инвестиционным пузырем. Этот план включал как сельскохозяйственную коллективизацию, так и агрессивное развитие промышленности. Не было рыночных цен, публикуемых отчетов о прибылях и убытках, а также независимых анализов. Сначала было много неосведомленного энтузиазма, связанного с новым планом. Производство стали поддерживалось примитивными дворовыми печами, которые промышленные аналитики сочли бы смешными. Но люди, которые понимали это, не имели тогда в Китае никакого влияния. Естественно, не было никакой возможности быстро прекратить Большой скачок. В результате сельскохозяйственный труд и ресурсы были быстро направлены в промышленность, что привело к голоду, который унес жизни десятков миллионов человек.

У Большого скачка были элементы финансовой пирамиды, инвестиционного мошенничества, были сказки о новой жизни. Мао Цзэдун во время посещения сталелитейного завода в Маньчжурии потерял уверенность в том, что печи на задворках были хорошей идеей, но боялся об этом сказать. Он словно руководитель финансовой пирамиды, понимал, что любой намек на сомнения мог привести к краху всего движения. Большой скачок и Культурная революция, которая последовала за ним, были рассчитанными усилиями по заражению общества глупыми идеями.

Некоторые могут возразить, что эти события нельзя сравнивать со спекулятивными эпидемиями, так как речь идет всего лишь о бесхозяйственности тоталитарного правительства. Но это не меняет сути дела: коллективизация действительно была планом процветания, в который были вовлечены миллионы людей, одержимых энтузиазмом.

Недавно начавшийся и продолжающийся по сей день мировой финансовый кризис меркнет в сравнении с этими событиями. И важно понять почему. У современной экономики есть свободный рынок, рейтинговые агентства с их классификациями ценных бумаг и бухгалтерами, есть отчеты о прибыли. И вокруг всего этого множество аудиторов, юристов и регуляторов. Есть профессиональные ассоциации, которые устанавливают стандарты сертификации, обмениваются информацией и поддерживают этичное ведение бизнеса. Да, людям свойственно ошибаться, но полномасштабное развитие рыночных учреждений позволит сделать наступление очень серьезных экономических катастроф – по сравнению с которыми кризис 2008 года может показаться цветочками ‑ практически невозможным.

Роберт Шиллер, профессор экономики Йельского университета, Нью-Хэйвен, США

©Project Syndicate, 2012

Источник