"Совет НБУ – троянский конь внутри Нацбанка". Рожкова о выговоре, работе с Шевченко и МВФ

Небольшой портрет Тараса Шевченко – одна из первых деталей интерьера кабинета первой заместительницы главы НБУ Катерины Рожковой, которая бросается в глаза ее посетителям.

5 октября Рожкова опубликовала его фото в Facebook, сопроводив постом: "Это победа старого над новым. Тревожный сигнал для независимости Национального банка. Казалось бы к чему здесь портрет?". Эта публикация – намек на нового главу НБУ Кирилла Шевченко, который 2 октября поддержал решение Совета Нацбанка объявить "выговор" и "недоверие" Рожковой и другому зампредправления НБУ Дмитрию Сологубу.

Есть вероятность, что обоих уволят уже завтра – этот вопрос могут рассмотреть на очередном заседании Совета НБУ. Инициировать отставку Рожковой и Сологуба должен глава НБУ Шевченко. Если это произойдет, кадровая чистка в Нацбанке, начавшаяся после отставки прежнего главы Якова Смолия (он ушел, заявив о политическом давлении), завершится. Рожкова и Сологуб – последние представители "старого" правления НБУ, которое с приходом Шевченко в середине июля уже обновилось на две трети.

Рожкова провела в НБУ пять полных лет, за которые прошла путь от директора департамента до первого заместителя главы правления. Корреспондент LIGA.net встретился с ней через неделю после того, как стало известно о выговоре – первом за ее двадцатидвухлетнюю карьеру в банковском секторе.

Что Рожкова думает о своем будущем в НБУ, чем объясняет скандальное решение Совета и как изменился регулятор с приходом Кирилла Шевченко? Об этом – в интервью Катерины Рожковой.

"С Шевченко не разговаривали месяц"

– Вы остаетесь работать в Нацбанке?

– Согласно последней официальной коммуникации НБУ, я и Дмитрий Сологуб продолжаем выполнять свои обязанности. По состоянию на сегодня (разговор состоялся 12 октября. – Ред.) – да, я работаю.

-  Через неделю НБУ примет решение об учетной ставке. По вашим прогнозам, вы будете участвовать в голосовании?

– Я пока не писала заявление об отставке.

– Думали об этом после вручения выговора от Совета НБУ?

– Нет.

– Вы понимаете, чем заработали "недоверие" и выговор?

– Причин для этого не было. Закон о Национальном банке 2015 года заложил основы для создания в Украине реально независимого центрального банка. Для того, чтобы он действительно был таковым нужна преемственность политик и реальная независимость правления. Когда никто из членов правления не боится высказывать свое мнение, даже если оно не сходится с мнением остальных. Иначе коллегиальность принятия решений можно поставить под сомнение, а правление превратится в орган для штампования решений вместо площадки для дискуссий. Еще один момент: прозрачные коммуникации – краеугольный камень политик НБУ. От коммуникаций зависит, насколько рынок нас понимает. Все члены правления – это ключевые спикеры Национального банка. Поэтому мне сложно сказать, в чем проблема.

– Кирилл Шевченко заявлял, что вы нарушили принцип One Voice Policy Нацбанка. Согласны с этим?

– One Voice Policy не должна превращаться в Single Voice Policy. Это разные вещи. Мы действительно должны договариваться с членами нашей команды об определенных месседжах, которые даем на рынок. Когда мы давали с Дмитрием комментарий изданию Kyiv Post, мы не нарушили месседжи Национального банка.  

– Считается, что вы вышли за периметр своей зоны ответственности.

– Кто-то может объяснить, как? Вернемся к вопросам журналистов Kyiv Post. Они спрашивали о том, как по моему мнению, изменения в команде НБУ повлияют на принятие решений в сфере банковского регулирования и надзора. Во-первых, это – моя прямая зона ответственности. Во-вторых, мы как члены правления несем одинаковую ответственность за сохранение независимости НБУ. В-третьих, комментарий полностью отвечал политике "единого голоса".

По поводу обвинений в том, что комментарий Kyiv Post имел негативное влияние на наше сотрудничество с международными партнерами, отмечу, что наш комментарий прошел незамеченным для международного сообщества и внутреннего рынка в отличие от решения Совета Национального банка неделю спустя. На решение Совета отреагировали и в МВФ, и в посольстве США. Вопрос – кто тогда больше навредил Национальному банку?

– Вы согласовываете свои комментарии в СМИ с кем-то еще в Нацбанке?

– Да, все запросы проходят через наш департамент коммуникаций. Обычно они контактируют с журналистами по сути запроса, и мы обсуждаем, как стоит комментировать ту или иную тему. В случае с Kyiv Post произошел сбой, нормальных месседжей от департамента коммуникаций не было. Я посчитала, что нет смысла отказываться от комментариев: статья все равно бы вышла – с нами или без нас. Отказ комментировать – это тоже сигнал.

– Шевченко лично объяснял вам, как именно вы нарушили One voice policy?

– Нет.

– Вы знали о том, что вам могут объявить выговор, учитывая, что между публикацией Kyiv Post и решением Совета НБУ прошла неделя?

– Никаких коммуникаций с нами на эту тему не было. Решение Совета стало для нас большой неожиданностью.

– Выговор, тем более публичный – насколько это серьезно? Считаете это адекватным наказанием в этой ситуации?

– Выговор – это очень серьезно. Но, думаю, все можно было решить по-другому – через нормальное взаимодействие. Я приверженец того, что все спорные вопросы должны обсуждаться. Это – признак нормального управления. В противном случае мы постоянно будем получать подобные "сюрпризы", которые точно не идут на пользу.

– В своем посте в Facebook вы опубликовали портрет Тараса Шевченко с подписью "Это победа старого над новым. Тревожный сигнал для независимости Национального банка". Здесь угадывается явный намек на Кирилла Шевченко – что вы имели в виду?

– Нас несколько расстроило, что глава тоже голосовал за выговор и недоверие нам с Сологубом. Он даже не сообщил нам о принятом решении. Формально мы узнали об этом из коммуникаций главы Совета НБУ. Мне кажется, что есть другой инструментарий – можно было просто поговорить, например. Наши отношения с Советом сложно назвать безоблачными. Но ранее глава НБУ всегда отстаивал позицию правления. Это голосование было примером, когда произошло кардинально не так. 

– Вам не кажется, что история с выговором – это элемент того самого политического давления, о котором говорил Смолий? То есть это – попытка вынудить вас тоже уйти по собственному желанию.

– Я бы не отождествляла позицию отдельных членов Совета НБУ и главы. Давление со стороны главы Совета Богдана Данилишина продолжается уже не первый год. В этом смысле понятно, с кем у него "one voice policy": с теми, кто говорит о зависимости НБУ от МВФ, призывает включать печатный станок, помириться с олигархами и прочее. Нас это не удивляет.

– Разве это не странно, что Шевченко решил не обсуждать с вами эту ситуацию, а сразу проголосовал за выговор без каких-либо объяснений?

– Я не хочу давать оценку его действиям.

– Когда вы в последний раз разговаривали с Шевченко?

– 10 сентября.

– Больше месяца глава НБУ не разговаривал со своей первой заместительницей? Можно ли утверждать, что вы не сработались?

– Думаю, дело в разных корпоративных культурах, из которых мы пришли в Нацбанк. Но я не считаю это непреодолимой пропастью.

– Какие юридические последствия могут быть у выговора/недоверия вам? Вас могут за это уволить?

– Я пока не занималась этим вопросом. Там есть много нюансов, начиная от полномочий Совета и заканчивая предметом самого выговора. Нужно детально разбираться.

– Согласно закону об НБУ, одним из оснований для увольнения члена правления может быть потеря безупречной деловой репутации. У Нацбанка есть внутренние документы, которые конкретизируют этот момент? Говорят, достаточным основанием для увольнения можно считать два выговора.

– Таких документов нет. Поэтому я не вижу возможности в применении этой нормы. Критерии небезупречной деловой репутации содержатся в Положении о лицензировании НБУ, но они распространяются на коммерческие банки. В Кодексе законов о труде, насколько мне известно, также отсутствует определение термина "безупречная репутация" и критерии данной категории.

– 16 октября состоится очередное заседание Совета НБУ. Вам известно, какие вопросы будут рассматриваться?

– Нет. Если раньше мы всегда знали, когда будут проходить заседания, понимали повестку, то сейчас все происходит в тайне. Я считаю, это не соответствует принципам корпоративного управления и уж точно не идет на пользу нашей экономике – мы создаем неопределенность там, где ее нет и не должно быть. Выходит, Совет НБУ – это такой себе "троянский конь" внутри Нацбанка.

– Члены правления Роман Борисенко и Сергей Холод, а также ряд руководителей департаментов действительно ушли по собственному желанию после прихода Шевченко? То есть, речь не идет о принуждении?

– Я точно знаю, что Борисенко и Холод ушли по собственному желанию. Если говорить о руководителях департаментов, могу предметно сказать о директоре департамента финмониторинга Игоре Березе. Он тоже ушел по своей инициативе. Хотя я этого не хотела.

"НБУ был более демократичным при Гонтаревой и Смолие"

– Что изменилось в Нацбанке при главе Кирилле Шевченко, по сравнению со временами Якова Смолия?

– Я бы говорила об определенном столкновении разных корпоративных культур. При Валерии Алексеевне и Якове Васильевиче (Гонтаревой и Смолие. – Ред.) при всех их отличиях в плане управленческих и лидерских качеств, как и сложности решений, которые их команды принимали, система Нацбанка основывалась на внутренней свободе, в том числе, это касается высказываний. На мой взгляд, это была более демократичная организация. То, что я вижу сейчас – более автократичный стиль. Когда две разных управленческих культуры сталкиваются между собой, нужно время для того, чтобы выработался симбиоз.

– Можно ли утверждать, что в НБУ происходит откат реформ последних пяти лет и возвращение к "one man show"?

– Выводы делать рано, но я бы не сказала, что виден откат реформ, мы по-прежнему принимаем решения коллегиально. С другой стороны, отчасти я согласна, что госструктуры должны соблюдать определенные правила и стандарты распространения информации внутри. При этом качество решений напрямую зависит от возможности свободно высказываться и отстаивать профессиональную позицию.

– Вы понимаете, что делают ваши коллеги по правлению? Например, куратор валютного блока Юрий Гелетий – можете ли вы утверждать, что политика НБУ при нем не изменилась?

– Да, абсолютно. Мы не меняли валютной политики и остаемся адептами гибкого курсообразования. Понятно, что рынок, который тоже строит свои ожидания, не мог не отреагировать на кадровые изменения в Нацбанке. В этом смысле как никогда важной была коммуникация, мы немного с ней затянули, что еще больше насторожило участников рынка. Сейчас ситуация выравнивается.

"НБУ уже не влияет на суды Коломойского с Приватом"

– Гипотетический уход Катерины Рожковой из НБУ выгоден Игорю Коломойскому?

– Мы сейчас не особо влияем на судебные процессы ПриватБанка, ключевые вопросы перешли к банку. НБУ был вовлечен активно в самом начале, когда после национализации, например, передавал документы в правоохранительные органы. Сейчас Приват ведет все процессы самостоятельно. Главное, чтобы его менеджмент и набсовет сохраняли свою независимость.

– Ваша отставка может повлиять на сотрудничество Украины с МВФ?

– Я не могу комментировать заявления Фонда. Могу допускать, что наших партнеров больше волнуют принципы корпоративного управления в Нацбанке, а не конкретные фамилии.

– МВФ поднимал тему независимости НБУ еще осенью прошлого года – сразу после смены власти. Тогда устных заверений руководства страны хватило, чтобы успокоить Фонд на этот счет. Сейчас мы видим ситуацию, когда глава Нацбанка голосует за недоверие к вам, но выглядит так, что завтра аналогичную санкцию могут применить уже к нему. Как Украина может усилить независимость НБУ, чтобы упразднить риски постоянного политического влияния на его руководство?

– Закон 2015 года учел подобные риски. Но здесь скорее не институциональный, а персональный вопрос. Что бы мы не прописали в законе, его всегда можно будет обойти при желании. Например, завтра Совету может не понравиться цвет моего пиджака. На такой случай должны быть рамки корпоративного управления, где наблюдательный орган четко понимает границы своих полномочий и функций.

– Предположим, через какое-то время членом Совета Нацбанка или даже главой станет ваш известный критик Александр Дубинский. Не исключено, что тогда мы узнаем о еще более широких полномочиях Совета НБУ. Как все-таки перестраховаться от этого?

– Это концептуальный вопрос. Потому что Совет – это не карательный орган, а структура, которая на высокопрофессиональном уровне должна помогать Правлению НБУ вести правильную политику. Дискуссии в этом смысле – это абсолютно нормально. Другое дело, что состав Совета должен формироваться в соответствии с этим принципом, на основе профессионализма, а не по политическим мотивам.