Европейские банки идут домой умирать

Творцы глобальной политики регулярно поздравляют друг друга с тем, что они избежали политических ошибок 1930-х годов во время финансового кризиса, который начался в 2008 году. Под руководством главы ФРС США Бена Бернанке, экономического историка Великой депрессии, они вспомнили идеи Джона Кейнса и ослабили денежно-кредитную и налогово-бюджетную политику, чтобы избежать худшего. Что ж, какой-то результат есть: в 2008 году конца света не произошло.

Ужесточение монетарной политики было не единственной значительной стратегической ошибкой 1930-х. Ошибкой также был возврат к протекционизму, сязанный, в частности, с увеличением тарифов по закону Смута-Хоули в начале того десятилетия. Историки продолжают спорить относительно роли этого закона, однако последовавшая за этим война тарифов определенно нанесла урон торговле и экономическому росту, значительно ухудшив и без того плачевную ситуацию.

Сегодняшние политики любят говорить, что они также избежали протекционистских ошибок, но правда ли это? Разумеется, я не ожидаю начала войны тарифов в ближайшее время, но есть опасные индикаторы, указывающие на торговые проблемы в будущем.

Дохийский раунд глобальных переговоров о свободной торговле был заброшен. И представители Всемирной торговой организации в настоящее время томятся на берегу Женевского озера. Возможно, в Дохе вряд ли можно было многого добиться в нынешних условиях, но отсутствие постоянного диалога в мировой торговле увеличивает риски.

В финансовой сфере наблюдается множество признаков возрождения националистических подходов к регулированию и валютной политике. Кризис бросил вызов Вашингтонскому консенсусу, который предположил, что мир постепенно движется в направлении свободного движения капитала и определяемых рынком обменных курсов.

В некоторых странах – в том числе в Бразилии, Южной Корее и Турции – уже ввели различные средства управления капиталом. Даже МВФ, давнее воплощение Вашингтонского консенсуса, признал, что "контроль за движением капитала является законной частью инструментария управления потоками капитала в определенных обстоятельствах". Американские конгрессмены смотрят на китайских чиновников как на архитипичных манипуляторов курсом валюты, но и Швейцария установила твердое ограничение роста стоимости франка.

Эти ранние признаки деглобализации финансовых рынков имеют свои параллели в коммерческой банковской деятельности. Мы видим сокращение масштабов деятельности некоторых крупнейших глобальных институтов. Citibank и HSBC пошли дальше остальных в развитии глобального присутствия; действительно, сейчас вряд ли кто-то может сесть в самолет, чтобы ему не напомнили, что последний является "местным банком по всему миру". Но оба они закрывают свои отделения во многих странах мира.

Многие европейские банки решительно сворачивают свой зарубежный бизнес. Наиболее заметен этот тренд в сфере финансирования торговли, в которой европейские банки были игроками в Азии. Сейчас они быстро уходят с этих рынков, создавая пугающую брешь, которую стремятся заполнить азиатские банки.

Есть еще кое-что. Пока идет борьба за привлечение нового капитала, европейские банки и страховщики, скорее всего, будут вынуждены продавать зарубежные активы.

Если бы в этом был намек на новые жизнеспособные стратегии, ситуация была бы не столь удручающей. Но есть признаки того, что данный процесс сопровождается нормативными изменениями, а в некоторых случаях нормативным протекционизмом.

Банки контролируются домашним регулятором в стране, в которой они зарегистрированы, а так же регуляторами в тех странах, в которых они действуют. Домашние регуляторы и кредиторы последней инстанции все чаще беспокоятся об их потенциальной подверженности риску, связанному с зарубежными операциями. Как остроумно отметил Мервин Кинг, управляющий Банка Англии, "банки глобальны в жизни, но национальны при смерти". Другими словами, домашним властям остается платить по счетам, когда дела идут плохо.

Домашние регуляторы все больше нервничают по поводу банков, которые работают в рамках их юрисдикции через филиалы своей материнской компании, без местного капитала или местного совета директоров. Поэтому они настаивают на субсидиаризации. С точки зрения банков это означает, что капитал окажется в ловушке дочерних компаний и не сможет быть оптимально использован через их сеть. Поэтому банки просто могут предпочесть уйти.

Этот феномен особенно заметен в ЕС. На едином финансовом рынке банкам разрешено принимать депозиты в любом месте, без одобрения местной власти, если они имеют право делать это хотя бы в одной европейской стране. Однако когда исландские банки обанкротились, британским и голландским властям пришлось спасать местных вкладчиков. Теперь регуляторы препятствуют такому трансграничному бизнесу, что приводит к новому процессу с уродливым названием "деевропеизация". Мы можем только надеяться, что он не приживется.

Регуляторы, сознавая риски финансовой деглобализации, искали лучшие средства для того, чтобы справиться с банкротствами крупных глобальных банков. Если банкам будет позволено легко обанкротиться, когда дела пойдут плохо, справедливо распределив убытки, регуляторы могут на более простых условиях позволять им продолжать свою глобальную деятельность. Таким образом, основные усилия по поиску оптимальных решений продолжаются. Но это сложная работа, и Даниэль Тарулло, управляющий ФРС признал, что "единого решения пока не видно".

Означает ли все это сворачивание глобализации? Осторожный ответ был бы таким: слишком рано говорить об этом. Возможно, мы просто видим начало смены караула, - скажем, HSBC и Citibank будут заменены, как глобальные игроки, китайским ICBC, бразильским Itau Unibanco или российским Сбербанком.

Но может оказаться, что мы наблюдаем возрождение менее благоприятной кейнсианской доктрины: "идеи, знания, наука…по своей природе должны быть международными. Но пусть товары будут домашнего производства, когда это целесообразно и удобно, и, прежде всего, давайте позволим финансам быть национальными".

Говард Дэвис, экс-председатель Управления по финансовым услугам Великобритании, профессор Института политических исследований (Париж)

©Project Syndicate, 2012