Кризис Европы вскрыл главную проблему столетия

Сейчас стало очевидным, что кризис еврозоны будет продолжаться и далее в 2012 году, несмотря на восстановление на фондовых биржах в начале февраля. Переговоры между Грецией и банками по поводу греческого суверенного долга еще могут завершиться заключением договоров, но значительное по масштабам участие банков в данной сделке остается под большим сомнением. Тем временем Международный валютный фонд поднял вопрос о сокращении долга официального сектора, возможно, даже Европейским центральным банком, отправив послание о том, что "стрижки" частных держателей облигаций будет недостаточно для возвращения финансовой стабильности в Греции.

Озабоченность МВФ оправдана, но его идея встретила ожесточенное сопротивление из-за страха перед политической инфекцией: другие погрязшие в долгах страны еврозоны могут потребовать аналогичного отношения. К тому же, обещанного увеличения ресурсов МВФ, которое позволило бы ему построить более сильную систему защиты от финансовой инфекции, до сих пор не произошло. И все изменения, о которых договорились для Европейского стабилизационного фонда и Европейского механизма стабильности, не были внедрены.

Конечно, некоторые положительные шаги были сделаны. Щедрое предоставление ЕЦБ ликвидности банкам ЕС всего лишь под 1% сроком до трех лет предотвратило нагромождение банковского кризиса на кризис суверенного долга. Но данная инициатива не преуспела в сокращении стоимости долгосрочных заимствований "проблемных" стран до уровней, сопоставимых с прогнозируемым уровнем их экономического роста: существует слишком много долгосрочной неопределенности, а перспективы экономического роста и вовсе приводят в уныние. В середине января американское рейтинговое агентство Standard & Poor даже снизило долгосрочный кредитный рейтинг Франции и Австралии (ранее имевших самый высокий рейтинг "AAA"), а также семерых других стран еврозоны - Словении, Словакии, Испании, Мальты, Италии, Кипра и Португалии.

Сегодня почти всем очевидно, что одна из главных проблем, стоящих перед еврозоной, заключается в том, что это валютный союз, не являющийся экономическим союзом, система, не имеющая аналогов в мире. Как результат, расхождения в издержках производства со временем не могут быть компенсированы корректировкой обменного курса.

В отсутствие несколько более высокой инфляции в странах с активным платежным балансом, скажем, 4% в год, для корректировки требуется дефляция в кризисных странах для осуществления заметного относительно снижения издержек производства со временем. На практике подобной дефляции можно достичь только за счет высокого уровня безработицы и социальных потрясений. Поэтому неясно, является ли текущая стратегия сочетания жестких мер и дефляции политически целесообразной, что объясняет огромную неопределенность, нависшую над всей еврозоной.

Несколько более высокая инфляция в странах с активным платежным балансом и более крупные межгосударственные потоки ресурсов дадут странам с пассивным платежным балансом больше времени, позволив структурным реформам дать результаты, снизив необходимость дефляции. Но североевропейские страны с активным платежным балансом отвергают подобный подход, опасаясь, что это приведет к ослаблению давления на южноевропейских должников, в первую очередь, проводить структурные реформы.

Помимо специфических проблем валютного союза существует также глобальное измерение проблем ЕС: напряженность, подчеркнутая такими специалистами в экономике, как Дэни Родрик, Жан-Мишель Северино и Оливер Рэй, между государственной демократической политикой и глобализацией. Торговля, коммуникации и финансовые связи привели к такой степени взаимозависимости экономик разных стран, которая, совместно с повышенной уязвимостью перед колебаниями на финансовом рынке, ограничила свободу действий национальных политиков и в других сферах.

Быть может, наиболее ярким признаком данной напряженности было событие, когда тогдашний премьер-министр Греции Георгиос Папандреу объявил проведение референдума по комплексу политических мер, позволяющих Греции остаться в еврозоне. Хотя можно доказывать преимущества референдумов для принятия решений, суть проблемы заключалась в самом факте проведения национальных обсуждений в течение нескольких недель, учитывая, что рынки меняются за часы и минуты. Предложение Папандреу потерпело крах менее чем за 24 часа под давлением финансовых рынков (и страха лидеров ЕС перед ними).

Во всем мире набор финансовых активов стал настолько велик относительно национальных потоков доходов, что движения на финансовом рынке способны разорить большинство стран. Уязвимы даже страны с крупной экономикой, в особенности, если они сильно зависят от привлечения средств с помощью займов. Если по какой-то причине финансовые рынки или центральный банк Китая внезапно отказались бы от долгосрочных государственных облигаций США, процентные ставки взлетели бы вверх, отправив американскую экономику в рецессию.

Но и у кредиторов нет надежной защиты. Если бы аппетит американцев к китайскому экспорту внезапно исчез вследствие финансовой паники в США, Китай сам бы очутился в серьезных экономических неприятностях.

Данные взаимозависимые угрозы реальны и требуют гораздо более серьезного глобального сотрудничества в области экономической политики. Граждане, однако, хотят понимать, что происходит, обсуждать политику и давать свое согласие на использование видов предложенного сотрудничества. Таким образом, для интегрирования рынков в демократические процессы необходима более наднациональная форма политики, как произошло в течение 20 века с национальной политикой и национальными рынками.

Масштабы данной проблемы становится очевидными, когда понимаешь, как трудно координировать экономическую политику даже в Европейском Союзе, который продвинулся гораздо дальше любой другой группы стран в направлении наднационального сотрудничества. Тем не менее, если только глобализацию не удастся замедлить или частично повернуть вспять, что маловероятно и, в конечном счете, нежелательно, тип "политики без границ", которую нащупывает ЕС, станет глобальной необходимостью.

Вообще, кризис в ЕС, возможно, предоставляет лишь предвкушение того, что, вероятно, будет главным политическим обсуждением в первой половине 21 века: как устранить напряженность между глобальными рынками и национальной политикой.

Кемаль Дервис - бывший министр экономики Турции, бывший администратор программы развития ООН (UNDP) и бывший вице-президент Всемирного банка. В настоящее время вице-президент и директор Программы по изучению глобальной экономики и развития в Институте Брукингса.
© Project Syndicate, 2012