Банкир Ахметова: 90 банков для Украины - это слишком много

После национализации Приватбанка ПУМБ, принадлежащий богатейшему украинцу Ринату Ахметову, стал самым крупным банком с частным украинским капиталом. Председатель правления ПУМБа Сергей Черненко утверждает, что самые тяжелые времена 2014-2016 гг. банк успешно пережил. Но проблем у финучреждения все же осталось немало - это и просроченные кредиты заемщиков с пропиской в зоне АТО, и высокая доля инсайдерских займов, и в целом объективные трудности для развития банковского бизнеса. В интервью LIGA.net Сергей Черненко рассказал о том, как банк выходит из кризиса, какие планы строит на будущее, и в каком состоянии сегодня находится банковский сектор.

- В прошлом году ПУМБ вышел в прибыль, хотя 2015-ый закончил с большим убытком. За счет чего это удалось сделать?

- Прошлый год действительно был знаковым. После двух критических кризисных лет мы получили прибыль 367 млн грн. Хотя если вы посмотрите на структуру нашего баланса, то увидите, что операционно мы всегда были прибыльными. Просто прибыль съедалась формированием резервов из-за событий в Крыму и Донбассе, девальвации и депрессии в ряде отраслей экономики. В 2014-ом мы сформировали резервы на 2,5 млрд грн, в 15-ом - около 4,8 млрд грн, в 16-ом году - 1,4 млрд. Уменьшение отчислений в резервы и позволило нам улучшить финансовый результат. Можно говорить, что мы уже "переварили" кризис.

- Под какие кредиты вы формировали резервы в прошлом году?

- Это отголоски 2014-2015 года - кредиты клиентов, у которых был бизнес на стыке зоны АТО, а также физлиц, пострадавших от девальвации. В прошлом году мы достаточно активно реализовывали программу реструктуризации ипотечного портфеля с частичным списанием долга.

- И какая на сегодня доля проблемной задолженности в банке?

- Если исходить из такого понятия как NPL, то около 21%. Это клиенты, которые не платят свыше 90 дней. Показатель NPL у нас вдвое лучше, чем средний по рынку. Я знаю, что в ПУМБе есть клиенты, которые платят по кредитам нам и не платят другим банкам, и в чем-то объясняю это нашим умением договариваться, а в каких-то ситуациях вести себя жестче. В прошлом году мы забрали из проблемного портфеля порядка 2 млрд гривен за счет добровольного погашения, продажи имущества и реструктуризаций. Это рекордная для нас сумма.

- Кто у вас в числе наиболее злостных неплательщиков?

- Прямо так выделить кого-то не могу. Была проблема с Чугуевским маслоэкстракционным заводом, с которым мы работали в течение двух лет. В августе прошлого года пришлось выкупить кредиты завода у Фонда гарантирования вкладов, так как никто из инвесторов не хотел в актив заходить. Что и понятно с точки зрения разного состояния долгов и неопределенного статуса залогов завода. Потенциальные покупатели хотели видеть не стрессовый, а работающий актив. ПУМБ потратил деньги на перезапуск завода, поработал с ним один сезон и объявил тендер. Выручили $26 млн, что полностью покрыло обязательства завода перед банком.

- Как продвигается реструктуризация кредитов агрохолдинга Мрия?

- Мрия входит в число тех клиентов, с которыми финального решения нет. Мы согласились идти в фарватере комитета кредиторов холдинга, но на текущий момент конструктивных предложений от него не услышали. Долгое время компания была сильно разрознена, ее нужно было собрать, запустить и после этого предложить реструктуризацию. И вот тут началась дискуссия, а что же такое приемлемые условия. Все предварительные предложения Мрии пока согласования кредиторов не прошли.

- А у вас есть общая политика по крупным заемщикам?

- Еще в 2009 году мы привлекли в качестве консультанта компанию McKinsey, чтобы выработать общие правила, как действовать в случае возникновения проблемы. Для нас основной принцип заключается в том, что экономическая реструктуризация всегда выгоднее, чем судебная. Это доказано множеством случаев. Если начинаем воевать, то больше теряет и банк, и сам клиент.

Перед тем как реструктуризировать кредит, мы считаем NPV (чистый дисконтированный доход - ред.), чтобы понять, что клиент может зарабатывать, какой у него денежный поток. В этом случае возможен и дисконт, если это экономически обоснованно. Но часто банк воспринимают как учреждение, которое просто генерирует деньги. Нам говорят: простите нам кредит, заработайте на других. Вот так мы не играем.

Читайте также: Лавренчук: Приятно, что меня считают кандидатом на пост главы НБУ

К сожалению, в украинской практике стратегия win-win еще не вошла в привычку. Даже от одного иностранца я слышал, что у украинцев и славян она очень плохо работает. Ты сидишь с клиентом и говоришь: так, так и так,здесь компромисс и здесь. А он отвечает: где-то вы меня обманываете. Ощущение того, что если обе стороны выигрывают, то я проиграл, все еще доминирует в менталитете. Хотя в этот кризис договариваться стало легче. Эволюцию мы все-таки проходим.

- Давайте вернемся к проблемным кредитам. $15 млн вам был должен владелец ТММ Николай Толмачев, что с этим долгом?

- Продолжаем судебные действия. У нас есть личное поручительство господина Толмачева. Мы знаем, что активы у него есть, и даже находим их.

- У Толмачева кредиты и в других банках. Вы как-то координируете действия?

- Та же проблема - даже банкам между собой сложно договариваться. Каждый тащит одеяло на себя. Легче договариваться с западными банками - там эта практика наработана. Но если брать данный конкретный случай, то в нем участвует много банков, и каждый идет по своей стратегии.

- Кредиты торговой сети Амстор у вас в каком статусе?

- В плохом. Деятельность компании фактически остановилась, залоги остались на территории АТО. У Амстора есть внутренний конфликт между собственниками, что уже не секрет, и это ухудшило его состояние. Мы продолжаем судиться и ведем переговоры с одним из акционеров, чтобы найти вариант реструктуризации. На текущий момент кредит Амстора на $40 млн зарезервирован на 100%.

- Сколько вы суммарно потеряли в Крыму и Донбассе?

- В Крыму немного - порядка 200 млн гривен. В основном это потери по портфелю физлиц. Там у нас не было крупных корпоративных клиентов, Крым этим и отличался. Потери в Донбассе на порядок больше. Это значительная часть нашего проблемного кредитного портфеля.

- У собственника ПУМБА Рината Ахметова два месяца назад отобрали ряд предприятий на неконтролируемых территориях. На банке это как-то отразится?

- Вообще никак. На этих территориях мы не кредитовали ни ДТЭК, ни Метинвест, поэтому для нас это просто неприятная информация, что барьер между двумя частями Украины увеличивается. Вот на экономике страны это, наверное, скажется негативно. Оценки разнятся от пессимизма до сдержанного пессимизма, но в целом это потери от $800 млн до $2 млрд поступлений и 1% ВВП.

- Раз уж вспомнили про Ахметова. Какая доля инсайдерских кредитов в ПУМБе?

- У нас этот норматив действительно нарушен, в первую очередь, потому что кредитовали в долларах, а капитал зафиксирован в гривне. Но мы были одним из первых банков, который провел диалог с НБУ и подписал трехлетнее соглашение о снижении задолженности по инсайдерам. Первый год закончился, идем с опережением графика. В структуре бизнеса СКМ есть компании, генерирующие денежный поток, который в том числе направляется на погашение долга.

Развивать бизнес за счет выдачи новых кредитов сложно, так как количество хороших заемщиков ограничено. Но в прошлом году, когда мы погасили рефинансирование НБУ в мае и увидели тренд по снижению темпов девальвации и стоимости ресурсов, решили активизировать кредитование. Наше фокусное направление - МСБ. За прошлый год ПУМБ увеличил объем кредитов в этом сегменте в 3 раза до 1,5 млрд грн.

- Сейчас многие банки это делают. Это МСБ так перспективен или просто крупные компании слишком перегружены кредитами?

- И то, и то. Тезис, что крупный корпоративный бизнес перегружен долгами - абсолютно справедлив. Заемщиков, которые имеют нормальное соотношение долга к EBITDA (операционной прибыли - ред.) очень мало. Большинство клиентов пострадали от кризиса и их финансовое состояние, скорее, стрессовое. В среднем бизнесе процент здоровых компаний выше, в малом - еще выше.

Клиенты МСБ были очень чувствительны к событиям в 2014 году, когда началась АТО, аннексировали Крым, девальвировала гривня. Но они очень быстро адаптировались. Уже в 2015 году у нас не было по ним ни одного дефолта. Хотя тут есть другая проблема. Сам по себе сегмент очень узкий. В той же рознице с июля мы выдали порядка 4,5 млрд грн новых кредитов. Кроме того, МСБ зачастую работает в серой зоне, прозрачность финансов там низкая.

- Закон о финреструктуризации вам как-то помог в отношениях с заещиками?

- Пока это теоретический закон. Его логика заключается в создании более прозрачных правил для реструктуризации кредитов. Он должен позволить получать взаимные выгоды за счет общих договоренностей, налоговых льгот и независимого арбитража. Но на данный момент арбитраж еще не сформирован. К тому же, работать этот закон будет не в тех случаях, когда банк один на один с клиентом, а когда есть группа кредиторов. То есть сфера действия будет ограниченной.

- Если выделить самые проблемные секторы экономики, то это какие?

- Машиностроение, оно сильно завязано на Россию. Этот рынок тяжело замещается, а какой-то программы господдержки у машиностроителей нет. На втором месте - пищепром. Прежде всего, это молочники и сыроделы, которым нелегко выйти в Европу, где совсем другие вкусовые предпочтения.

- Видимо, Милкиленд Юркевича у вас тоже в статусе проблемного заемщика.

- Точно. Есть диалог, но о длинной реструктуризации договориться пока не удалось, перебиваемся короткими интервалами.

- В ходе банкопада ПУМБ терял деньги на межбанковских кредитах?

- С 2009 года это произошло только раз - потеряли на межбанковском кредите Форуму. Но в целом у нас хорошо выстроена аналитическая работа. Операционно убыточные банки или рисковые операции с точки зрения финмониторинга или инсайдерского кредитования мы видим и лимиты на межбанковские кредиты сразу же закрываем.

- Планируете ли выкупать у ФГВФЛ какие-либо активы, помимо кредитов Чугуевского завода?

- Решение по Чугуевскому заводу было вынужденным. В принципе мы еще пару раз присматривались к активам Фонда, но не покупали. ПУМБ все-таки делает фокус на развитии традиционного бизнеса, к тому же, мы достаточно ограничены юридически и ресурсно. У банка есть свой проблемный портфель, с которым нужно работать, поэтому покупать еще один стрессовый актив нерационально.

- Вы смотрели активы Платинум Банка, почему не купили?

- Платинум был интересным активом, у него была своя ниша, и предыдущие акционеры во главе с Грегом Красновым строили эффективный бизнес. Но на дату временной администрации ситуация была уже несколько другой. Мы бы просто купили очень много проблем с непонятной выгодой. Фонд продавал плохие и хорошие активы банка в одном лоте. Экономической целесообразности в такой сделке не было.

- Как повлияла на банковский рынок национализация Приватбанка?

- К чести НБУ и Минфина, национализацию они провели ювелирно. Последствия были минимальными, несмотря на опасения рынка. На первых порах люди снимали деньги со счетов Привата и уходили в кэш, покупали валюту, что давило на гривню. Но все быстро стабилизировалось, за месяц ситуация успокоилась.

Сегодня мы видим, что у государства очень большая доля рынка, а два госбанка - Ощад и Приват - близки по профилю и оба претендуют на звание сберегательных учреждений. Но стратегии их развития пока нет. А от нее будет во многом зависеть и будущее банковской системы в целом.

Чего ожидаем мы? В первую очередь, более активных действий по снижению процентных ставок. Сейчас рынок сильно расслоился: западные банки серьезно опустили ставки, а у госбанков и банков с украинским капиталом они на порядок выше. Такая сегментация создает неправильные основы для конкуренции.

- На рынке остается много мелких банков, которые в принципе не против были бы продаться. Вам это интересно?

- Мы уже прошли два слияния - с Донгорбанком и Ренессансом. Последнее длилось два года, мы совсем недавно завершили IT- интеграцию. Но на эти процессы ушел значительный управленческий и технологический ресурс, который мы могли бы потратить и на органическое развитие. Поэтому если мы вдруг задумываемся о покупке, то это должен быть крупный банк, чтобы сделка оправдала себя.

Ни один из мелких банков нам не интересен. Хотя их количество в любом случае будет сокращаться. Даже 90 банков в Украине - это запредельно много. В нынешней ситуации нам достаточно 10-15 банков.

Читайте также: Обратный ход. Надолго ли укрепилась гривня

Смотрите: у нас 42 млн человек в стране, из которых работающих 9 млн и еще 3 млн - госслужащих. 8 млн человек уехали на заработки, а оставшиеся - пенсионеры и дети. А банковский бизнес - это бизнес масштабов. Чтобы окупить инвестиции в инфраструктуру и IT нужно не меньше миллиона клиентов-физлиц. На всех попросту не хватит.

- Насколько вам усложнило жизнь 351-ое постановление НБУ, которое ужесточило оценку кредитного риска банков?

- Это важное решение с точки зрения качества оценки финансового состояния и прозрачности заемщика. Но учитывая имеющуюся базу клиентов, которые есть в Украине, это привело к ухудшению кредитного риска и необходимости резервировать капитал. То есть правильное по сути решение наложилось на слишком тяжелое состояние клиентов. Поэтому в декабре НБУ уже принял ряд послаблений к этому постановлению, чтобы дать экономике восстановиться и не препятствовать кредитованию.

Но есть другая проблема, которая до сих пор не решена - незащищенность капитала банков от девальвации. Мы недавно посчитали, что капитал банковской системы сегодня равен капиталу системы по состоянию на 2005 год. То есть все, что мы зарабатывали, обнулилось.

И в будущем мы тоже не защищены от девальвации. Экономика Украина сильно подвержена сильным потрясениям. Если, к примеру, в Китае снизится рост, в Украину это вернется бурей. Поэтому надо искать решение, возможно, разрешить банкам формировать капитал в долларах или дать какие-то инструменты хеджирования, увеличивать норму валютной позиции.

- НБУ обещает через пару лет инфляцию в 5%, будут ли банки тогда кредитовать хотя бы под 10%?

- Если инфляция 5% будет длиться недолго, то банки не снизят ставки. Чтобы снизить, мы должны поверить в стабильность экономики и последовательность политики государства. Посмотрите на 2013 год - нулевая инфляция, курс стабилен, а ставки зашкаливающие. Почему так? Во-первых, у всех были ожидания девальвации, во-вторых все смотрели на депозит как на средство заработать. А в развитом мире это способ сохранить деньги, уберечься от инфляции, но не заработать. В прошлом году Украина сделала колоссальный шаг, чтобы перейти к этой логике. И это даст колоссальный толчок кредитованию, а впоследствии к развитию инвестиционного бизнеса и рынку ценных бумаг, потому что люди начнут искать альтернативные типы вложений.

Олег Сорочан