ОТП Банк, украинская дочка венгерской OTP Group, пережил в Украине два банковских кризиса. За это время банк столкнулся с целым рядом проблем, но и накопил немалый опыт. Основная головная боль – валютные корпоративные кредиты и валютная ипотека физлиц.

ЛІГА.net беседует с двумя топ-менеджерами банка, главой правления Тамашем Хак-Ковачем и членом правления, который курирует управление рисками Тарасом Процем, о нюансах работы с проблемной задолженностью. Почему налоговое законодательство стимулирует продавать кредиты за бесценок, что значит good bank и bad bank, о судебной тяжбе с компанией Юнистил, которую связывают с бизнесменами Давидом Жванией и Николаем Мартыненко.

Беседа состоялась в пятницу вечером. Банкиры были в приподнятом настроении. Оказалось, причина не только в завершении рабочей недели.

- У вас очень хорошее настроение?

Тамаш Хак-Ковач (Т. Х-К.): Мы перед интервью говорили о налогах. И рад, что этот разговор закончен.

- Что-то изменилось в налогообложении банков?

Т. Х.-К.: Может, и не изменилось. Но сейчас налоги съедают капитал банковской системы. Банки только увеличили капитал, залили сотни миллионов долларов, а сейчас эти деньги постепенно переходят в налоговую.

- Каким образом?

Т. Х.-К.: Есть лимиты на резервы.

Тарас Проць (Т. П.): Налоговое законодательство не успевает за изменениями, которые происходят в банковской системе. Согласно Налоговому кодексу, только определенный процент резервов не облагается налогами. Банк может резервировать хоть 100% портфеля, но по дополнительным резервам у банков нет налоговых льгот. После стресс-тестов банки доформировали резервы и увеличили капитал.

Т. Х.-К.: И теперь мы платим налоги не из прибыли, а из капитала.

- Чем это чревато для банков?

Т. Х.-К.: Это приведет к тому, что банки будут кредитовать только заемщиков с минимальным риском. Это проблема для украинской экономики. Можно кредитовать такие компании, но они не особо нуждаются в кредитовании. Острая потребность в кредитах у других компаний. Но их, с точки зрения налогового законодательства, нельзя кредитовать из-за резервов.

Т. П.: У многих банков, которые прошли два кризиса, есть большой старый проблемный портфель. Налоговое законодательство стимулирует от него избавиться. А это означает - продать по заниженной стоимости.

Тамаш Хак-Ковач

О результатах работы

- В 2015 году ОТП Банк сократил убыток, а в первом квартале показал прибыль 327 млн грн. За счет чего?

Т. Х.-К.: Кредитный портфель любого банка состоит из кредитов, которые обслуживаются хорошо (так называемый good bank), и плохих кредитов, с погашением которых у клиентов есть определенные сложности (так называемый bad bank). Соотношение плохой части кредитного портфеля к хорошей определяет успешность банка. Качественный кредитный портфель зарабатывает, чтобы компенсировать убытки плохого. В нашем случае, несмотря на сложные экономические условия, клиенты хорошего банка - а это почти все клиенты, кроме валютных заемщиков, прокредитованных до 2008 года, - продолжают работать, проводить обороты, обслуживать кредиты.

- Можно ли где-то увидеть, какой у банков размер этого bad bank?

Т. Х.-К.: Это должны озвучивать сами банки. В общих отчетах невозможно их разделить.

- Какой размер проблемного кредитного портфеля в ОТП Банке?

Т. Х.-К.: Это валютный портфель на сумму 5-6 млрд грн. Если в прошлом году мы фокусировались на работе с розничным портфелем (мы уже конвертировали 70% валютных розничных кредитов), то в этом - больше с корпоративным.

- Каким образом?

Т. Х.-К.: Мы делаем ставку наконвертацию и подбор оптимального графика обслуживания долга. Не уверен, что мы завершим этот процесс в нынешнем году. Но амбиции есть. Наша цель - вывести задолженность клиентов из проблемного портфеля.

- Сколько кредитов, выданных в 2015-2014 годах, перешли в bad bank?

Т. Х.-К.: Нисколько. Bad bank - это только старые валютные кредиты.

Т. П.: Из нового - это только кредитные портфели Крыма (2% от общего кредитного портфеля банка) и зоны АТО (10%). Это был насильственный переход в проблемный портфель.

Т. Х.-К.: Под АТО и Крым мы зарезервировались на 100%. И мы сокращаем эти кредиты.

Т. П.: Но мы не можем оттуда полностью выйти. Например, в ипотеке, так как это запрещено законом.

- Вы говорите, что сокращаете эти кредиты. Каким образом? Вы продаете портфели?

Т. П.: В том числе и продаем. Крымский портфель был неоднородным. Если говорить о корпоративном бизнесе, то 70% заемщиков закрыли свои долги или реструктуризировались. С 30% заемщиков мы работали по взысканию задолженности и добились неплохих результатов. Розничный портфель продавали.

- Кому вы продавали эти кредиты и по какому законодательству?

Т. П.: Мы продавали украинской компании.

- Вы говорили, что сформировали резервы под кредитный портель заемщиков в зоне АТО еще в 2014 году. Под что резервировались в 2015 и 2016 году: это валютная ипотека?

- И ипотека, и проектное финансирование в валюте на сумму около 3 млрд грн.

- Вы в этом году будете еще дорезервироваться?

Т. П.: В портфеле регулярно происходят изменения - в каждом квартальном отчете вы увидите отчисления в резервы. Однако наши резервы соответствуют ожидаемым убыткам по этому портфелю. В результате мы выйдем на прибыльную деятельность.

О результатах стресс-теста

- Как вы прошли стресс-тесты НБУ?

Т. П.: По результатам стресс-теста НБУ принял наш дальнейший план докапитализации. И в четвертом квартале 2015 года мы уже провели докапитализацию банка, завершив этот процесс.

- Какие нормативы вы нарушаете?

Т. П.: Мы нарушаем лимит на одного заемщика (Н7). Нарушение возникло из-за девальвации, так как гривневый эквивалент суммы одного кредита вырос в три раза. Это не новый кредит. У нас есть график вхождения в этот норматив. С одной стороны, мы будем увеличивать капитал, с другой - заемщик гасит эту задолженность.

- Сколько у банка средств в депозитных сертификатах?

Т. Х.-К.: Мы активный участник этого рынка. Наша доля в этом сегменте 5-6%. Постоянно в нашем портфеле находится сертификаты на сумму 2-3 млрд.

- Бытует мнение, что депозитные сертификаты мешают возобновлению кредитования. Банки направляют ликвидность в этот инструмент, а не на кредиты. Так ли это?

Т. Х.-К.: Банки боятся давать друг другу деньги. Ситуация с Фидо, Хрещатиком, когда постоянно возникают какие-то сюрпризы... Конечно, я готов одалживать Авалю, а Аваль - нам. Но ни мы, ни они не нуждаемся в этих деньгах.

После очищения банковского рынка доверие между банками будет возвращаться. Происходит очищение. Я сюда включаю и докапитализацию. Но все договоренности с НБУ о докапитализации непубличны.

- Вы покупаете ОВГЗ?

Т. П.: У нас есть лимиты на этот инструмент, но пока по соотношению ликвидность - доходность ОВГЗ проигрывают депсертификатам. Пока мы заинтересованы в коротких ОВГЗ на три-шесть месяцев.

- Убыток банка от валютных операций за 2015 год – 2 млрд грн. Почему? Ведь в 2015 году банки, наоборот, зарабатывали на этих операциях?

Т. П.: Мы придерживаем высокий уровень резервов под валютные кредиты. Это влияло на валютную позицию банка в 2015 году, когда гривня девальвировала с 16 до 25 грн/$. Из убытка в 2 млрд грн 60-70% мы получили в один месяц. В первом квартале мы увеличили капитал. И тут же из-за девальвации переоценка валютной позиции сыграла против нас. У банка была открытая позиция на сумму $100 млн. У нас была возможность постепенно выходить из нее. Сейчас мы эту проблему решили. Вопрос открытой валютной позиции уже управляемый и минимальный. Дальнейшая девальвация уже не несет для нас рисков.

О проблемной задолженности

- Какой у банка процент проблемной задолженности?

Т. Х.-К.: У нас покрыто резервами 50% кредитов.

Т. П.: Мы находимся на рыночных показателях - около 45%. НБУ показывает средний показатель 25%. Но я в это не верю. Наш портфель мало чем отличается от рынка. У нас ипотека в рознице и проектное финансирование в корпоративном бизнесе. Меня смущает, когда другие показывают 15-20%.

- На сколько вы планируете уменьшить проблемный портфель до конца года?

Т. Х.-К.: По максимуму.

Т. П.: Думаю, на 50% получится. Около 3,5-4 млрд.

- За счет чего?

Т. П.: Беззалоговые розничные кредиты могут продаваться коллекторским компаниям. Около 1,5 млрд грн мы рассчитываем получить путем конвертации в гривню. Оставшаяся часть - это обычная реструктуризация.

О поддержке акционеров

- В аудиторском отчете Делойта сказано, что возможность банка и в дальнейшем продолжать деятельность зависит от поддержки материнской компании. Есть ли гарантии, что группа будет поддерживать банк? Если есть, то какие?

Т. П.: Сама по себе фраза вырвана из контекста. Она является продолжением опасений, которые аудитор высказывает вне зависимости от банка. Сказано, что ситуация на рынке нестабильна (заметьте: не в банке, а на рынке), и это может потребовать поддержки материнской структуры. Нестабильная ситуация на рынке приводила к ухудшению финансового состояния банка в 2014-2015 году. Но все время нас поддерживал акционер. Эта фраза говорит о том, что если в дальнейшем будет нестабильность в Украине, то желание акционеров поддерживать банки вызывает достаточно большой вопрос. Здесь мы ничем не отличаемся от других западных банков. Эту фразу вы увидите во всех аудиторских отчетах.

Если противопоставить нас другим банкам, то вероятность поддержки у нас даже больше. В 2015 году докапитализация банка происходила за счет OTP Group. У других западных банков желание их акционеров участвовать в докапитализации на 100% не прослеживалось. В капитал входил ЕБРР. У нас тоже была такая возможность. Было решение совета директоров ЕБРР относительно возможности продолжения субдолга на $65 млн. Но мы вернули его в конце третьего квартала.

Т. Х-К: Мы единственные, кто за счет средств акционера погасил кредит ЕБРР, а не наоборот.

- В этом же отчете говорится о разрыве ликвидности у банка, на который стоит обратить внимание. Что это означает?

Т. Х-К: Это очень плохой перевод на русский. Liquidity gap - это устоявшееся выражение. В английском языке оно более нейтрально, чем разрыв ликвидности.

Т. П.: Это тоже показывает, что мы хорошо работаем. Источником этого разрыва является то, что банк предоставляет опцию расчетных операций. Для того чтобы проводить платежи, компании открывают счета "до востребования". Но, согласно канонам аудиторского отчета, они попадают в самый короткий срок. Однако и регулятором, и базельскими нормами учета доказано, что это самая надежная ресурсная база. Перевести обороты из одного банка в другой невозможно в один день. У этих счетов очень высокая оседлость. Если откорректировать этот показатель на оседлость расчетных счетов, то gap из негативных 5,5 млрд превращается в позитивный. Это проблема тех банков, у которых большая доля расчетных счетов.

Т. Х-К: Самая хорошая часть фондирования - это остатки по счетам. Но когда считают Liquidity gap - это счета до востребования. На Западе определенную часть этих остатков переквалифицируют.

- Тамаш, зимой на банковском форуме вы общались с ипотечными заемщиками и предлагали провести с ними встречу. Эта встреча состоялась?

Т. П.: Да, мы встречались. Пока без результатов. Чтобы иметь предмет разговора, необходима оценка недвижимости. Я предложил этой группе, состоящей из 11 заемщиков, заплатить за оценку их недвижимости из своего кармана, на что они ответили, что у них нет оценки, потому что она завышена, и они не будут ее делать, так как она точно будет завышена. Но откуда они знают, что она будет завышена?! Вот такой разговор идет уже полгода. Я сказал, что я готов общаться, но без оценки не буду принимать никакого решения.

Тарас Проць

О судах с проблемными заемщиками

- В реестре судебных решений 933 страницы решений судов по запросу "ОТП банк". И это только хозяйственные дела. Что это за компании, с которыми вы судитесь?

Т. П.: По состоянию на конец первого квартала мы судимся с 400 заемщиками. По большей части это старые истории, которые к тому же еще и дублируются за счет разных стадий. После суда первой инстанции следует апелляция, а некоторые недобросовестные заемщики идут еще дальше.

- На какую сумму?

Т. П.: Около 3,4 млрд грн по делам, где мы являемся истцом, и 1,7 млрд грн по делам, где мы являемся ответчиком. Как правило, они пересекаются.

- Какая эффективность этих судебных разбирательств? Сколько удалось вернуть?

Т. П.: Мы оцениваем успех не по судебным решениям, а по случаям выхода из судебного решения и возвращения в переговорный процесс.

- А какой процент заемщиков после судебного процесса садятся за стол переговоров?

Т. П.: Например, Юнистил (предприятие в Кривом роге по выпуску оцинкованного металлопроката - ред.). С точки зрения юридического взыскания это успешный кейс, поскольку нам удается активно противодействовать уловкам, используемым компанией, что было доказано Верховным Судом Украины (ВСУ), вынесшим решение в пользу банка.

Ситуация с Элим-Партнер урегулировалась. Сейчас мы находимся в стадии выполнения судебного решения: берем на баланс объект ипотеки - административно-офисное здание в Житомире.

- Оно ликвидно? Вы вернете за счет продажи этого актива всю сумму?

Т. П.: Мы не компания по работе с недвижимостью, и те объекты, которые появляются у нас на балансе в результате юридических споров либо урегулирования с заемщиками, рассматриваем как временное решение. Его реализация покроет наши затраты по юридическому взысканию, и мы не будем вынуждены доформировать дополнительные резервы и нести дополнительные затраты. Наши ожидания - выйти из этой транзакции без дополнительных убытков.

- А Юнистил не сел за стол переговоров?

Т. П.: Пока нет.

- Связано ли то, что это дело ходит по кругу, с тем, что конечными бенефициарами финансовых поручителей, по сообщениям СМИ, выступают Давид Жвания и Николай Мартыненко? Какова роль этих акционеров в данном споре?

Т. П.: На мой взгляд, вопрос не в персоналиях, а в проблеме защиты прав кредиторов в Украине.

Банки вынуждены доказывать в судах такие прописные истины, как достоверность и неоспоримость кредитных договоров и договоров финансового поручительства. Все зависит от того, какую позицию занимает заемщик по отношению к банку. Если есть возможность не платить, то недобросовестные люди, независимо от статуса, ее используют.

Поэтому первый вопрос, который необходимо решить, - защита прав кредиторов, чтобы, независимо от того, кто является собственником бизнеса, возможности не платить не было.

- В интервью ЛІГА.net президент Альфа-Банка Александр Луканов сказал, что у нас есть законы, которые защищают права кредиторов, но проблема в судебной системе. Вы с этим согласны?

Т. П.: Вопрос коррумпированности судебной системы актуален, однако есть и недоработки, которые необходимо реализовать в области защиты прав кредиторов. Это работа с кредиторами с обеспеченными залогами, которые в случае банкротства или ликвидации не включаются в реестр кредиторов и выпадают из поля зрения. Яркий пример - Юнистил.

- И все же, как обстоят дела с Юнистилом?

Т. П.: Есть решение ВСУ в нашу пользу с его рекомендацией суду первой инстанции о том, какое решение ВСУ считает законным.

- То есть оно обязует Юнистил вернуть вам этот долг?

Т. П.: Да.

- Там нет залога?

Т. П.: Там есть залог: недвижимость и оборудование в Днепре, на заводе Юнистил. Но есть еще имущественный поручитель - компания Констар. Это производитель турбин, а также финансовый поручитель - компания Запорожье-Абразив. ВСУ признал действительным именно это финансовое поручительство.

Таким образом, нам удалось отстоять свою позицию - остановить противодействие со стороны заемщика. Однако признание судом того, что есть задолженность, есть финансовое поручительство и по нему необходимо выполнять свои обязательства, означает, что процесс еще далеко не закончен.

- На что вы рассчитываете? Забрать имущество?

Т. П.: Мы ожидаем урегулирования, а дальше - начала переговорного процесса. Поскольку по Юнистилу есть еще и финансовые поручители, мы будем пользоваться возможностью права требования на финансового поручителя.

- Сколько лет занимает урегулирование подобных споров?

Т. П.: Прежде всего это зависит от морально-волевых качеств заемщика и его осознания, что оптимальный выход - поиск точек соприкосновения. Плюс наша система устроена таким образом, что если проходить все ее уровни, на каждом из которых встречаешь сопротивление, это занимает около трех лет. В лучшем случае это шесть месяцев - год, в худшем, как с Юнистил, около двух-трех лет. Элим-Партнер - около трех лет.

- Как изменился подход к оценке рисков за последние два года? У вас стало больше работы или меньше?

Т. П.: Нельзя сказать, что подход к оценке рисковрадикально изменился. Оценка риска осталась прежней. Обстоятельства складываются таким образом, что в предыдущие годы накапливание проблемной задолженности провоцировалось внешними факторами, а не подходами риск-менеджмента. И если сейчас мы будем реализовывать эту проблемную задолженность, то также не потому, что сменили подходы: мы признали этот убыток. Но bad bank, даже если он не приводит к дополнительным потерям, просто является отягощением хорошего банка. Поэтому сейчас мы не столько пересматриваем риск-менеджмент, сколько хотим очистить банк от проблемных активов, образовавшихся вследствие колебания курсов валют.

Татьяна Писаная