Ворушилин: За Фондом гарантирования наблюдает СБУ

Константин Ворушилин долгие годы занимался финансами в бизнес-империи Петра Порошенко. До 2007 года он возглавлял банк Мрия, который будущий президент с партнерами продал ВТБ, затем курировал финансово-инвестиционную деятельность в корпорации Богдан. В Фонд гарантирования вкладов физических лиц Ворушилин пришел в 2014 году в разгар банкопада. Сейчас ведомство выводит с рынка 90 банков и судится с их прежними собственниками и заемщиками, которые массово отказываются возвращать долги. С недавних пор Фонд гарантирования участвует в судебных разбирательствах по делам ПриватБанка - бывшие акционеры и связанные с ними лица пытаются оспорить действия ФГВФЛ в рамках процедуры bail-in. В Фонде оправдываются, что действовали по инструкции Национального банка в режиме ограниченного времени:."Если бы мы пробовали вникать в детали, национализация не состоялась бы никогда", - признает глава ведомства.

Директор-распорядитель Фонда гарантирования рассказал LIGA.netо том, как продвигаются продажи активов неплатежеспособных банков, о коррупционном скандале с участием чиновника-ликвидатора и о том, что происходило в стенах ПриватБанка сразу после его национализации. Бывший партнер Петра Порошенко очень устал от госслужбы и хочет вернуться назад в бизнес, но его миссия еще не окончена.

О ПРОДАЖЕ АКТИВОВ

- Что изменилось в работе Фонда по сравнению с прошлым годом?

- Я, к сожалению, не могу сказать, что с начала года у нас состоялся финансовый прорыв в продажах. В прошлом году мы реализовали активов на 3,2 млрд грн, в этом году мы продали на 2,8 млрд грн. В основном это кредитные портфели и недвижимость.

Но многое поменялось в системе продаж. С тех пор как торги перешли на систему ProZorro, мы добились того, что купить актив теперь может любой участник рынка. В ProZorro уже нет договорняков. Раньше биржа получала актив и распоряжалась им на свое усмотрение. Она могла дать преференции одному клиенту, другому отказать в доступе. Было множество недовольств, поэтому мы искали другие механизмы. До сих пор есть определенные сложности в системе продаж, мы их по возможности устраняем. Раньше активы могли покупать только факторинговые компании, сейчас мы убрали это ограничение. Любое физическое и юридическое лицо может купить актив.

- Кто обычно покупает активы неплатежеспособных банков?

- Чаще всего аффилированные с заемщиком лица. Правильно это или нет, но Фонду гарантирования нужны деньги. А больше всего за актив может дать только сам заемщик.

Под активами неплатежеспособных банков мы чаще всего подразумеваем права требования на залог по кредиту. А в некоторых кэптивных банках залогов либо не было вообще, либо они оформлялись очень интересно. Представьте целостно-имущественный комплекс, который состоит из нескольких объектов и зданий. Отдельные здания этого комплекса оформляли в качестве залогов по кредиту. Однако к этим зданиям в итоге физически невозможно было получить доступ извне, потому что они находились внутри территории закрытого комплекса. У ВиЭйБи Банка (собственник Олег Бахматюк - Ред.) есть, например, заложенные под кредиты здания, которые мы забрали на баланс несколько лет назад, но мы к ним не имеем доступа до сих пор. Де-юре они наши, а де-факто нас туда не пускают, потому что бывшие собственники окружили объект охраной. Таких случаев очень много. На ProZorro.Продажі такой объект может купить кто угодно, даже условный рейдер, у которого свои методы и который понимает, как с этим собственником договориться или как его оттуда прогнать.

- Вы пропускаете всех покупателей?

- По закону, сам заемщик не может купить. Но они все равно обходят это требование через те же факторинговые компании, которые де-юре не связаны с заемщиком. Мы очень надеемся, что на рынок зайдут игроки из Европы и он немного поменяется.

- Кто скупает проблемные активы? Есть компании, инвестиционные фонды, которых такое интересует?

- Проблемные кредиты физлиц скупают коллекторские компании, но только тогда, когда цена актива уже несколько раз снижалась. В ближайшее время мы начнем объединять в пулы такие активы банков и пробовать продавать их хотя бы за условные деньги. В пул войдут активы Захидинкомбанка, Автокразбанка, Таврики, Эрдэ, Мелиор банка, Интербанка и т.д. Это необходимый шаг, потому что мы не можем завершить ликвидацию банка в определенные законодательством сроки, пока в нем есть активы. Возможно, кто-то из инвестиционных фондов включится в продажи.

- Какой у вас план по продажам на этот год?

- Мы в этом году хотели бы получить от неплатежеспособных банков 9 млрд грн. Это не только от продаж, но и от управления активами.

- Назовите три самых крупных актива на этот год.

- Все самые крупные активы, которые мы бы хотели продать, находятся в залоге у Национального банка. Деньги от их продажи поступят не нам, поэтому не будут входить в запланированные 9 млрд грн. Из крупных активов на торги выставлены права требования по кредитам, обеспеченным недостроенным комплексом Respublica. Недавно состоялась одна из самых крупных продаж в этом году - за 243 млн грн проданы права требования АвтоЗАЗа (долг выкупила компания, афиллированная с семьей владельца АвтоЗАЗа Тариела Васадзе - Ред.). В 2017-м мы планируем также выставить на торги права требования по Ильичевскому масложировому комбинату (залог Дельта Банка. - Ред.) и по кредитам харьковского Агрохима (залог Златобанка. - Ред.). В целом до конца года мы бы хотели выставить все активы, которые у нас есть, но пока непонятно, что из них продастся.

- Как балансовая стоимость всех активов Фонда отличается от реальной?

- Балансовая стоимость всех активов, которые есть в Фонде гарантирования вкладов, - 500 млрд грн, а реальная - чуть больше 100 млрд грн. Некоторые политики спекулируют на том, что кто-то позволяет неплатежеспособным банкам выводить активы в офшоры, из-за чего Фонду гарантирования потом нечего продавать. Но, как правило, вывод активов случается еще до того, как банки переходят под управление Фонда гарантирования. Мы приходим в банки, а они пустые. На балансе висят огромные цифры, которые ничем не обеспечены.

У всех банков разная ситуация. В банке Хрещатик было 2,5 млрд грн мусорных бумаг, под которые были выданы кредиты. А был банк ВБР, в котором все активы были на месте на момент временной администрации. В случае с Дельтой можно было голову сломать. Там есть крупные активы, как, например, Днепрометаллсервисгрупп, где суд спокойно принимает решение о ликвидации, несмотря на огромные задолженности перед Дельтой. При этом налоговая настаивает на том, чтобы предприятие быстрее ликвидировали. Возникает вопрос, почему. Наверное, потому что у них есть какие-то интересы. Мы об этом факте написали в НАБУ. Поддержки, к сожалению, нет.

- Кого вы считаете конечным собственником Республики?

- Этот объект связан с группой компаний Дмитрия Фирташа, хотя по документам связи непрямые. Очень сложный объект, он не так просто оформлен. Любой кредит - это билет на войну. Цена этого билета высока, не каждый может себе позволить выбросить $100 млн, чтобы купить права требования на Республику.

- Сами собственники пытаются выкупить актив?

- Собственники всегда в первую очередь пытаются выкупить актив. Мы не продаем незавершенное строительство, а продаем кредиты. Но и сам объект тоже нужно продать, ведь он разрушается. Каждая зима не проходит бесследно. Тем временем мы на кредиты начисляем проценты, и стоимость актива увеличивается, но качество объекта при этом ухудшается. Чем быстрее мы продадим права требования на него, тем лучше для всех.

- Когда вы собираетесь переходить на классическую голландскую схему аукциона?

- Мы к ней готовимся, она в разработке. Сейчас мы выставляем на продажу активы по номинальной стоимости. Нынешняя система проведения аукционов предусматривает снижение стоимости актива на 10% на каждых следующих торгах. Это длинный путь к определению рыночной цены, он может продолжаться несколько месяцев, а качество активов за это время только ухудшается. На голландском аукционе снижение будет происходить в течение дня до тех пор, пока рынок не проявит интерес к активу.

- Не будут ли потом Фонду гарантирования предъявлять претензии, что активы продаются дешево?

- Занизить стоимость активов может только рынок. По большинству активов мы идем со 100%-ной стоимости вниз. Здесь ключевой вопрос в равном доступе всех покупателей, мы это уже обеспечили. Иногда мы продаем ниже номинала просто потому, что объекты теряют качество со временем.

- На каком этапе проект по продаже активов через американские площадки DebtX и FFN?

- Это так называемые американские площадки, потому что это дочерние площадки американских компаний. Свои активы на этих площадках решил выставить Национальный банк. Доступ для всех потенциальных покупателей, желающих ознакомиться с выставленными активами, уже открыт. В сентябре мы надеемся провести первые продажи. Вся техническая работа закончена.

Площадки в Украине созданы при участии сотрудников компании по управлению активами NCH Capital, у которых есть большой опыт в реализации активов. Мы вместе провели роуд-шоу в Праге, Вене, Лондоне, и уже понимаем, что есть несколько иностранных потенциальных покупателей на украинские активы. У меня есть надежда, что зайдут европейские инвестиционные фонды, которые понимают, как работать с проблемными активами. Для нас это очень важно, потому что если кто-то из европейцев купит хотя бы первый портфель, продажи пойдут как по маслу. Есть украинские фонды, которые уже начинают капитализироваться и готовиться к покупкам - фонды ICU, Concorde и другие.

О ДОЛГАХ ПЕРЕД ГОСУДАРСТВОМ

- Сколько на сегодняшний день Фонд гарантирования должен Национальному банку и Министерству финансов?

- Мы должны НБУ более 9 млрд грн и более 60 млрд грн - Министерству финансов. Часть кредитов обслуживаем в текущем режиме, погашение другой части кредитов перенесено на более дальние сроки. Ситуация не очень хорошая: процентная ставка, под которую нам выделяли средства для выплат вкладчикам, очень большая. Некоторые займы нам выдали под 9,5-10%, а некоторые под 13% годовых. Нигде в мире нет таких ставок.

Например, вкладчикам Дельта Банка мы в сумме выплатили 16 млрд грн, из них 2 млрд грн - за счет средств банка, остальные 14 млрд грн - за счет заимствований. Эти 14 млрд грн мы не сможем вернуть за счет реализации активов банка, потому что их в банке нет. Деньги мы занимали у правительства, по ним нам еще надо выплатить проценты. Это означает, что за 10 лет 14 млрд грн долга могут вырасти вдвое. Получается пирамида. Чтобы решить проблему, в первую очередь нужно уменьшить стоимость заимствования. Если долг будет уменьшен или реструктурирован, Фонд гарантирования сможет его погасить за счет продажи активов, поступлений от банков. У нас поступления сбора от банков более 3 млрд грн ежегодно, но из этой суммы мы около 2,4 млрд грн тратим на погашение только процентов по долгу перед Минфином и НБУ, тело кредитов не погашается.

- В НБУ и в Министерстве финансов готовы договариваться?

- У них свои проблемы, им нужно выполнять бюджеты. Мы по этому поводу ведем достаточно плотные консультации с международными экспертами. Вместе со Всемирным банком мы ищем решение. Поскольку не получается напрямую договориться с НБУ и Минфином, приходится вовлекать в дискуссию международных доноров.

- Есть несколько банков, которые не успели докапитализироваться до 11 июля. Готовится ли Фонд гарантирования принять в работу эти банки?

- Да, действительно, к нескольким банкам у НБУ есть вопросы. Мы на всякий случай готовимся и внимательно эти банки мониторим. По некоторым банкам мы уже сняли мониторинг, потому что поняли, что докапитализация в них состоялась. Я пока не понимаю, как события развернутся дальше. В любом случае колоссальной нагрузки на Фонд гарантирования в связи с возможным банкротством нескольких банков не будет. Хотя мне очень не нравится, что лодку постоянно расшатывают.

- Есть ряд банков с российским государственным капиталом, которые выставлены на продажу. Если они не смогут найти покупателя, их состояние будет ухудшаться, и со временем они также рискуют стать неплатежеспособными. Если так вдруг произойдет, потянет ли Фонд нагрузку самостоятельно или придется занимать средства?

- Я убежден, что никто не дойдет до неплатежеспособности. Думаю, они сумеют выполнить свои планы по продаже вовремя, мы сэкономим несколько миллиардов гривень. Очень пессимистический прогноз - если этого не произойдет, то несколько миллиардов гривень мы снова будем занимать у государства.

- Недавно из Фонда гарантирования ушла Юлия Берещенко. Почему ее департамент консолидированной продажи активов закрыли?

- Во-первых, никто ничего не закрывал. Подразделение, которое называлось консолидированным офисом, сейчас называется департаментом продаж.

Когда-то перед консолидированным офисом стояла задача не только продавать активы, но и управлять ими. Но объем активов оказался таким большим, что у консолидированного офиса просто не было времени этим заниматься. Управлением активов продолжали заниматься ликвидаторы, и меня это не устраивало. Поэтому мы создали отдельный департамент по продажам, и отдельно создается департамент по управлению активами, куда войдут и ликвидаторы. У ликвидаторов по-прежнему остается очень много полномочий, они отвечают за сохранность активов и документов. Но решения по активам будут переходить в соответствующий департамент.

Читайте также: Берещенко: Дельта Банк скупал кредиты, как мешки

- Почему ушла Берещенко?

- Это больше вопрос к ней. Я хотел, чтобы она выстроила вертикаль по работе с активами в каждом неплатежеспособном банке точно такую же, как в департаменте. В департаменте есть отделы по продаже спецактивов, средних активов, недвижимости, ритейла, и точно такие подразделения должны были быть в каждом банке. Но, видимо, было слишком много задач с консолидированным офисом и не оставалось времени на работу с управлением активами, потому что внутри департамента было ограниченное количество человек, а надо было набрать больше людей для работы внутри банков. В целом она внесла свою лепту в становление и развитие Фонда гарантирования. Ребята из консолидированного офиса очень много занимались ProZorro.Продажі, сейчас они занимаются голландскими аукционами. У меня к ней нет больших претензий, она сама принимала решение.

О ПРИВАТБАНКЕ

- Что происходило в ПриватБанке сразу после национализации на протяжении нескольких дней, пока сотрудники Фонда были там?

- Решение о национализации принималось на уровне правительства, мы выполняли только свою техническую работу, согласно закону. Ее было очень много. Техническая работа включала bail-in - свод денег со счетов связанных лиц в уставной капитал.

Когда Фонд гарантирования заходит в любой банк, мы практически всегда сталкиваемся с сопротивлением сотрудников. Бывают редкие исключения, когда банк понимает свою ситуацию и изначально готов сотрудничать, как, например, было с банком Новый, который недавно перешел под наше управление. С Приватом мы заранее договаривались, объясняли, что раз уж так получается, то надо работать вместе. Но в итоге все работали по отдельности. Они работали не на конечный результат, а наоборот, чтобы ничего не состоялось. Серьезно препятствовали сотрудники на всех уровнях, практически вся старая команда. Под нашим контролем проводились проводки, а через некоторое время они исчезали из ОДБ (операционный день банка).

Мы направили в Приват рекордное количество людей, разъехались по всем крупным региональным центрам. Но понять масштаб ПриватБанка невозможно за несколько месяцев, не то, что за несколько дней. Мы выполнили только ту часть технической работы, которая позволила Минфину выкупить по номинальной цене весь пакет акций. Кроме нас большую работу сделал Национальный банк, Нацкомиссия по ценным бумагам, Антимонопольный комитет - они все не спали трое суток, как и мы.

Читайте также: Екатерина Рожкова: Мне угрожают не только из-за ПриватБанка

- Фонд гарантирования принимает участие в судебных процессах по Привату?

- Безусловно. Бывшие собственники и связанные лица опротестовывают решения, и нам приходится постоянно доказывать, на основании чего мы предпринимали те или иные действия. Есть решение на уровне Национального банка, Кабинета министров. Фонд гарантирования - это всего лишь инструмент для технических задач во всей этой истории. У нас не было времени разбираться, кто был связанным лицом, кто не был. Мы не принимали участия в определении списка связанных лиц, нам его дал Национальный банк. Перед нами стояла задача быстро подготовить банк к национализации.

Мы выполнили свою функцию, и банк все это время работал практически без остановки. Процедура прошла для всех безболезненно, за исключением некоторых паникеров. Например, один знакомый менеджер, чья компания обслуживалась в Привате, стал мне жаловаться на задержку платежа на один день. А то, что он платит своим сотрудникам зарплату раз в три-четыре месяца, его не смущает. Есть люди, которым просто нравится раскачивать лодку.

О ЛИКВИДИРУЕМЫХ БАНКАХ И СУДАХ С БЫВШИМИ СОБСТВЕННИКАМИ

- В каком состоянии в Фонд гарантирования попал Диамантбанк? Бывший глава правления говорил, что на момент национализации в банке оставались ликвидные активы.

- Любой председатель банка всегда приукрашивает ситуацию. В любом банке есть много проблем. Диамантбанк не был исключением. У них было 3 млрд грн необслуживаемых кредитов. Некоторые из этих кредитов связаны с бывшими собственниками, и они не обслуживались с самого начала. Я не могу сказать, что там были хорошие залоги, но в то же время банк не был пустым. Там были активы, шла работа, но истина лежит где-то посередине. Состоялась сделка по передаче части активов Диаманта Таскомбанку. Также мы передали им обязательства по выплатам вкладчикам до 200 000 грн. Это самая крупная и самая выгодная сделка Фонда гарантирования, потому что мы не потратили собственные деньги на выплаты вкладчикам и реализацию активов.

У нас такие сделки случаются редко, потому что мы можем продать активы/пассивы, создать переходной банк только клиенту, который предварительно квалифицирован Национальным банком. Регулятор редко пропускает такие сделки, но Таскомбанк прошел квалификацию заранее. Он заявлялся на покупку активов многих банков, однако не всегда у него получалось. Мы с ними не сошлись по стоимости активов/пассивов банка Крещатик, Платинума, но с Диамантом все получилось.

- Какова стоимость сделки?

- Фонд сэкономил миллиард гривень на этой сделке, и сейчас Диамантбанк ничего не должен нам.

- Как продвигаются продажи активов Платинум Банка?

- Мы все выставляем на продажу. Почти вся недвижимость банка перешла к Национальному банку. Нельзя сказать, что это дорогая недвижимость: какие-то пансионаты советского типа. Но бывший собственник пытается отсудить ее. Они когда-то поставили эти активы на баланс банка по завышенной цене, а теперь хотят перекупить за три копейки. Качество корпоративных кредитов не очень хорошее, большинство из них не обслуживались никогда.

У нас есть еще одна большая проблема, из-за которой мы не можем продать кредиты дорого. Некоторые иностранные банки, тот же Райффайзен Банк Аваль, продают свои кредиты по 10% от номинала, в то время когда мы, как правило, раньше выставляли на продажу минимум по 50% от номинала, а теперь - по балансовой стоимости. Зачем покупать у нас, если есть дешевле? Отвратная психология заемщиков сложилась в том числе благодаря неправильным действиям банков, которые продают кредитные портфели дешево. Я понимаю этих банкиров, они хотят быстрее очистить свои активы от плохих кредитов. Но из-за такой ситуации что и сколько сегодня должно стоить - непонятно.

Читайте также: Олег Бахматюк: Президент при Гонтаревой меня поддержал

- Как продвигаются судебные дела с банкротством банков Олега Бахматюка и Константина Жеваго?

- Так же, как и со всеми. Где-то выигрываем, где-то проигрываем. Процесс ликвидации идет. Когда мы реализуем все активы, которые можно будет продать по этим банкам, и поймем, какие суммы остаются незакрытыми, то предъявим их бывшим собственникам. Могу сказать, что и один и второй собственник хотя бы не препятствуют продаже активов и не против того, чтобы они продавались как можно дороже. Олег Бахматюк несколько раз неоднократно публично заявлял, что готов погасить зафиксированную сумму претензий. В одном из последних моих разговоров с Константином Жеваго он также сообщил, что готов погасить обязательства, и чем лучше продаются активы, тем меньше будут требования к нему. Это достаточно редкие случаи в нашей практике, когда люди хотя бы признают свои обязательства. Другое дело, что у них сейчас нет денег. У них есть активы, которые мало стоят. У того же Жеваго есть АвтоКрАЗ, Кременчугмясо, Росава, Белоцерковская ТЭЦ, Полтавский ГОК. Но если в Полтавском ГОКе еще есть доходность, то в других бизнесах ситуация не блестящая. У Бахматюка есть птицефабрики, колхозы, земли. Они что-то гасят своим инвесторам из-за рубежа, но мы-то тоже хотим, чтобы по нашим правам требования что-то платили.

Нужно создать механизм работы с такими заемщиками. Можно, конечно, порвать на кусочки весь их бизнес и продать его за три копейки. Но если предприятия хоть что-то генерят, надо дать им возможность пережить трудные времена и вернуть деньги позже.

- Общается ли Фонд гарантирования с бывшим акционером банка Михайловский Виктором Полищуком?

- Здесь ситуация обратная. Господин Полищук считает, что он тут никому ничего не должен, хотя у него есть средства: он перед банкротством вывел все залоги из банка. Они сейчас пытаются оспорить решение по ликвидации. У нас претензии ко всем бывшим собственникам, у которых есть непогашенные обязательства банка. Точно такие же претензии у нас к акционеру банка Таврика Сергею Цюпко, к акционеру СитиКомерцБанка, который сейчас находится за границей и которому выдвинули подозрения. Правоохранители пытаются вернуть его в Украину.

- В случае с банком Хрещатик вы считаете Киевгорадминистрацию одним из акционеров, который причастен к выводу денег?

- Мне сложно сказать, насколько Киевгорадминистрация участвовала в управлении банком. Все коммунальные предприятия в последний момент пытались спасти свои деньги и вынести их из банка по различным схемам. Но в Крещатике не было живых денег на момент временной администрации, они испытывали трудности несколько месяцев. Они оказались неплатежеспособными, в том числе из-за того, что акционеры не согласовали докапитализацию. Единственное, что мы можем пока предъявить Киевгорадминистрации, это то, что они вовремя не договорились с другими акционерами увеличить уставный капитал. Выстраивали ли они схемы по выводу денег - могут сказать только правоохранители. Но и согласиться со всеми действиями Киевгорадминистрации, в результате которых банк лишился части своих активов на сумму свыше 267 млн грн (задолженности по кредитным договорам), я не могу.

- Как Фонд гарантирования добивается погашения долгов от корпоративных заемщиков неплатежеспособных банков?

- Судимся. У нас на сегодняшний день подано 77 827 судебных исков на общую сумму более 188 млрд грн. Есть и положительные решения. Но мы часто сталкиваемся с тем, что против нас борются бывшие юристы и кредитчики этих банков. Те, кто оформлял эти кредитные дела, знают их слабые места. Они знают аргументы для судов, почему следует признать кредитный договор недействительным, незаконным. Зачастую эта мина закладывалась заранее. Война идет серьезная за активы. С правоохранителями и судьями тоже бывает непросто. Бывает, что очевидные решения принимаются не в нашу пользу, и здесь дело не всегда в материальной заинтересованности, а зачастую просто в личных отношениях кум-сват-брат. К тому же у нас в исполнительной службе зависли 119 000 дел на общую сумму 162 млрд грн.

О КОРРУПЦИОННОМ СКАНДАЛЕ

- Недавно чиновницу ФГВФЛ поймали на крупной взятке. Какова судьба ликвидатора?

- Если быть точным, то ее поймали не на взятке, а на факте воровства документов из банка и попытке эти документы продать. На что человек рассчитывал, я не понимаю. Потому что как раз в это время в банк приехал новый ликвидатор, которому она должна была передать все дела, и при инвентаризации все это все равно бы вылезло. Тем не менее она вместе со своими подельниками, которые сейчас находятся в бегах, погрузила в машину несколько десятков мешков с документами и вывезла их к себе на квартиру. У нас есть договоренность со спецслужбами о том, что они должны наблюдать за действиями сотрудников Фонда и оперативно реагировать на нарушения. Именно они зафиксировали факт хищения документов. Так как она ликвидатор, то обязана персонально отвечать за свои действия. Для меня то, что она сделала, - дикость. Подобных случаев у нас до сих пор не было. Как проходит следствие, я не знаю. Важно обнаружить ее подельников из других банков и структур, если такие были.

- Такие факты могли иметь место и раньше?

- Когда мы только заходим в банк и проводим инвентаризацию активов и документов, в этот момент возможны какие-то злоупотребления. Либо старые работники банка могут что-то увезти, либо новые люди. Я допускаю это, потому что у нас целый ряд дел в банках просто пропали. В том же СитиКомерцБанке. Есть ситуации, когда поступают более хитро. Правоохранители возбудили уголовное дело, а потом по этому делу меняется 15 следователей и часть документов просто растворяется в ходе следствия. Случаи борьбы за документы - сплошь и рядом, но такого вопиющего случая у нас еще не было. За полгода до этого прецедента все уполномоченные лица собирались на собрание в Фонде гарантирования, и я лично всех предупредил, что за ними наблюдает СБУ и любые их действия, направленные на потерю активов, будут пресекаться.

О ПЛАНАХ НА БУДУЩЕЕ

Читайте также - Гонтарева: У банков с российским капиталом нет будущего

- Вы пришли в Фонд гарантирования в одно время с Валерией Гонтаревой, но ее миссия уже окончена. А ваша?

- Мы все устали от всего, что происходит. Я, как и Гонтарева, пришел из бизнеса с пониманием, что нужно проделать определенную работу и вернуться назад в бизнес.

Я перед собой поставил четыре большие задачи. Некоторые из них уже выполнены. Первая задача - автоматизация выплат вкладчикам. Вторая - организация прозрачных продаж всех активов. Но есть два нерешенных вопроса. Во-первых, взаимоотношения с нашими правоохранительными органами. У нас нет единой слаженной работы по возврату выведенных активов. Во-вторых, я хочу добиться пересмотра стоимости заимствования для Фонда гарантирования вкладов от Министерства финансов и НБУ. Если не решить эту проблему, то последствия все равно лягут на банковскую систему. Когда я решу все эти вопросы, я тоже вздохну и скажу, что миссия выполнена.

- Должность главы Национального банка вам не предлагали?

- Во-первых, ее, насколько мне известно, еще никому не предлагали. Во-вторых, у меня нет желания двигаться куда-то по госслужбе. Я хочу закончить работу в Фонде гарантирования и вернуться в бизнес. Меня эта грязь уже достала, каждый пытается лезть, интерпретировать события по-своему. В футболе всегда лучше всех разбираются те, кто сидит перед телевизором. Так и здесь.

Читайте также: Высокий сезон. Топ-20 прибыльных и убыточных банков

- Как часто Петр Порошенко, ваш бывший бизнес-партнер, интересуется делами Фонда гарантирования?

- У него много работы кроме нас. Но он помогает нам, инициировал много важных законопроектов. Текущими вопросами президента мы не нагружаем.

- Вы и члены вашей семьи еще являетесь акционерами банка МИБ, принадлежащего президенту.

- Я не являюсь акционером уже давно. МИБ мы создавали вместе. Но этот банк никогда не участвовал ни в покупке активов, ни в выплате средств вкладчикам: это чисто рыночный банк.

- Который очень активно растет.

- Это все разговоры, у банка нет админресурса. Он растет за счет того, что отдельные частные структуры держат там большие остатки, так как считают его надежным банком. Но, к сожалению, МИБ, как и все остальные банки, не кредитует реальный сектор, потому что риски огромные и на каждый кредит нужно формировать большие резервы.

- А с другими своими партнерами по бизнесу вы общаетесь? Например, с Игорем Кононенко.

- Конечно общаемся.

- Помогает ли он решать дела Фонда гарантирования вкладов в Верховной Раде?

- Он не является членом комитета по банкам и банковской деятельности, с которым мы более тесно общаемся. В случае необходимости общаемся и с другими нардепами. Слава богу, не только с Кононенко знакомы. Они поддерживают, когда удается их в чем-то убедить. Просто так никто не поддерживает.

Кристина Болотова