Экономика без парадоксов. Рост невозможен

Многие аналитики и наблюдатели считают, что глобальные дисбалансы, характерные для мировой экономики в годы, предшествующие кризису 2008 года, в существенной степени рассеялись. Но, хотя сальдо текущего платежного баланса Китая и дефицит Америки на данный момент как-то сдерживаются, были ли эти дисбалансы действительно исправлены? И, что более важно, может ли посткризисная мировая экономика одновременно наслаждаться и ростом, и балансом?

Чтобы ответить на эти вопросы, важно понять динамику основных дисбалансов. Текущий счет экономики является разницей между темпами роста инвестиций и сбережений. В 2007 году в Соединенных штатах темпы роста сбережений составляли 14,6% от ВВП, а уровень роста инвестиций 19,6%, тем самым порождая дефицит текущего счета. С другой стороны, в Китае фиксированная ставка инвестиций составляла 41,7% от ВВП, а уровень роста сбережений был 51,9%, отражая наличие большого профицита.

С 2007 года в США дефицит текущего счета сократился, но не благодаря более высокому уровню сбережений. Скорее всего, дефицит внешнеторгового баланса снизился благодаря коллапсу в инвестиционной деятельности, в то время как общий уровень сбережений в Америке упал ниже показателя в 13% от ВВП, из-за ухудшения в государственных финансах. Между тем уровень сбережений в Китае остается высоким. Профицит снизился благодаря тому, что рост инвестиций был увеличен приблизительно до 49% от ВВП. Иными словами, американцы сэкономили еще меньше, чем до начала кризиса, а китайцы инвестировали еще больше.

Любое дальнейшее восстановление в экономике США практически наверняка вызовет оживление в инвестиционной активности. Американские компании отложили срочные капитальные расходы, а с учетом того что американские аэропорты и мосты находятся в ужасном состоянии в сравнении с европейскими стандартами, инвестиции в инфраструктуру не менее важны. В самом деле, скорее всего восстановление роста приведет к большому дефициту текущего счета, даже при условии роста уровня сбережений и внутреннего производства энергии, ограничивающего импорт нефти и газа.

Китай столкнулся с противоположной проблемой. Для поддержания экономического роста ему необходимо инвестировать половину своего 9 триллионного годового ВВП, что является непростой задачей для страны, у которой уже есть новые дороги и аэропорты. Фактически, на протяжении следующего десятилетия, по мере того как Китай будет двигаться по цепи формирования стоимости услуг и приспосабливаться к сокращению рабочей силы, его потребность в инвестициях сократится и уровень роста инвестиций резко снизится.

Разумеется, уровень роста сбережений в Китае будет снижаться, однако опыт Японии с 1980 года показывает, что резкое падение инвестиций может генерировать большой и постоянный профицит текущего счета, даже при падении уровня роста сбережений и удержании стоимости валюты. В самом деле, сильная валюта может парадоксальным образом кормить внешний профицит и одновременно препятствовать поступлению инвестиций в экспортно-ориентированные отрасли.

Идея заключается в том, что посткризисная мировая экономика будет характеризоваться не балансом, а возвращением к еще большим макроэкономическим дисбалансам. Но, хотя многие экономисты и считают, что это представляет собой проблему, история показывает, что практически все периоды глобальной экономической экспансии характеризуются симбиотическими дисбалансами.

Римская империя демонстрировала постоянный дефицит торговли с Индией на протяжении веков. И хотя в результате отток золота вызвал денежную дестабилизацию Римской империи, индо-римская торговля долгое время оставалась основой мировой экономики.

Аналогично, Испания побеждала постоянные дефициты в шестнадцатом и семнадцатом веках за счет серебра Анд. Результатом этого наводнения ликвидностью стал глобальный бум, который пошел на пользу экономикам, начиная с елизаветинской Англии и заканчивая великими Моголами Индии. А другой период быстрого роста и глобализации, с 1870 по 1913 годы, который тоже не отличался балансом, был профинансирован Соединенным Королевством, которое выступало в роли мирового "банка".

За последние 60 лет США стали движущей силой глобального роста, испытывая постоянный дефицит текущего счета. После введения Бреттон-Вудской системы США имели дефицит, что позволило разоренным войной Европе и Японии восстановиться. Сейчас Европа, в свою очередь, финансирует дефицит США.

Система дала сбой, когда европейские страны, в частности Франция, решили прекратить финансирование этого дефицита. Однако экономическая модель сохранилась, и азиатские страны вмешались в финансирование дефицита США, в то же время используя рынок США для стремительного роста. Китай является последним и крупнейшим бенефициаром экономической модели, получившей название "Бреттон-Вудс II."

Очевидно, что периоды роста мировой экономики практически всегда характеризуются симбиотическими дисбалансами. Тем не менее, в то время как каждый из этих эпизодов характеризовался макроэкономическими искажениями, вызванными дисбалансом, они продолжались в течение многих лет или даже десятилетий. Таким образом, реальный вопрос заключается в том, каким будет следующий симбиотический дисбаланс.

Вполне вероятно, что Китай вскоре вернется к очень большому профициту текущего счета – потенциально достаточно большому, чтобы финансировать США и намного превышающему профицит остального мира. И когда этот капитал каскадно увеличиваясь пройдет через мировую финансовую систему, он заново раздует экономику.

В третьей Бреттон-Вудской системе Китай превратится из "мировой фабрики" в "мирового инвестора". Как и любая несбалансированная система, она будет иметь свои искажения, однако само соглашение может действовать на протяжении многих лет.

Санджив Саньял, глобальный стратег Deutsche Bank

© Project Syndicate, 2013