Полет европейского шмеля. Чему научил кризис

В июле 2012 года, во время своей речи перед банкирами в Лондоне, президент Европейского центрального банка Марио Драги сравнил евро со шмелем. "Это загадка природы, потому что он не должен летать, но, тем не менее, он летает. Евро был шмелем, который очень хорошо летал в течение нескольких лет". Но "что-то должно измениться". Таким образом, "шмелю придется дорасти до уровня настоящей пчелы. И это – то, что он делает".

На самом деле, для ученых полет шмеля никогда не был тайной: они могут развивать скорость размаха крыльев примерно до 200 раз в секунду. Шмели могут это делать, не сгибая свои мышцы, а только вибрируя ими. Представьте себе силу, генерируемую размахом обычной палки, и сопоставьте ее с той, которую порождает вибрирующая разветвленная палка. Тонкие силы гораздо сильнее.

Итак, готова ли еврозона "вибрировать", а не "сгибать мышцы", подобно шмелям? За последние три года в Европе произошли три значимых изменения. Гибкие финансовые правила и жесткая денежно-кредитная политика уступили место противоположным подходам. То же самое произошло в плане жесткого трудового законодательства и свободных финансовых положений. Механизмы по ведению наблюдательной деятельности в Европе и чрезвычайному реагированию в мире претерпели аналогичные изменения.

Эти изменения являются разумными, и они должны быть стабильными. Первое изменение является запоздалым, и причины тому вполне очевидны. Одной из ключевых проблем евро с момента его введения в 1999 году было то, что почти каждая государственная казна с пренебрежением относилась к налогово-бюджетным правилам валютного союза. В отличие от них, ЕЦБ был образцом, и его дисциплина помогала каждому. Инфляция резко снизилась, особенно в бедных странах. В 1995 году инфляция в Португалии и Греции была примерно в три раза выше показателей в Северной Европе, а к 2008 году они были на одном уровне.

Освободившись от нестабильности валютных курсов, которая мучила послевоенную Европу, торговля резко выросла, особенно в крупных экономиках. В 1990 году на экспорт в Германии приходилось 25% ВВП, а к 2008 году этот показатель вырос почти вдвое - до 48%. Валютная стабильность снизила стоимость кредитов. В 1990-х годах процентные ставки в Греции и Португалии были почти на уровне 20%, а к 2008 году они упали до 2,5%, что указывало на равенство между греческими и немецкими показателями.

Все, что ведет к снижению инфляции, росту торговли, и процентным ставкам, которые ниже темпов роста - это хорошо. Поэтому и единый рынок, и единая валюта были верными решениями для Европы. Но, рассматривая все суверенные долги в равной степени, ЕЦБ подал рынкам неправильный сигнал. В то время как обмен валют в еврозоне был фиксированным и унифицированным, процентные ставки по государственному долгу должны были просигнализировать о различиях в экономической мощи разных стран.

Небольшие "вибрации", вызванные постоянно меняющейся разницей в процентных ставках между, скажем, Германией и Грецией, заставили бы "еврошмеля" полететь. Вместо этого был сильный ветер, порожденный глобальным подъемом, который держал его в воздухе. Сейчас же "еврошмель" учится летать, полагаясь на свои силы.

Теперь ЕЦБ способен выполнять операции кредитора последней инстанции, как и его коллеги в США и Великобритании. Несмотря на то, что финансовые рамки Европейского союза по-прежнему далеки от целостности, они прогрессировали в направлении большей координации. Сегодня правительство Греции не может заимствовать у всех, а Ирландия должна платить высокие процентные ставки, в то время как казне Франции в скором времени, возможно, придется платить больше. Германия сможет занимать еще дешевле. Рыночные сигналы снова работают - и все происходит так, как и должно быть.

Кроме того, правительства стран еврозоны возобновили структурные реформы, многие из которых остановились в начале 2000-х. Дефицит текущего счета на периферии еврозоны был уменьшен наполовину, накопленные за последнее десятилетие потери конкурентоспособности были уменьшены, и важные структурные реформы – по созданию более гибких рынков труда и открытию промышленных отраслей, защищенных от конкуренции - были приведены в исполнение.

Однако многие изменения еще предстоит завершить. Европа нуждается в улучшении регулирования финансовых потоков, которые протекают в правильном направлении, но неравномерны, "наводняя" менее развитые экономики Европы излишним финансированием, и требуя от них платить по кредитам в трудные времена. Финансовые потоки могут быть стабилизированы путем сочетания консервативной национальной фискальной политики и регулирования во всем регионе. При этом важно, чтобы они внезапно не остановились во время замедления роста. Здесь также необходимы малые "вибрации", а не "сгибание" мощных политических мышц.

Третье изменение состоит в географии наблюдения. В начале кризиса европейские политики были склонны рассматривать глобальные финансовые институты как источники резервных фондов, а не как наблюдательные органы экономики ЕС. В течение последних трех лет Европа в большей степени полагается на глобальное, а не региональное управление. Конечно, европейские лидеры хотели бы придерживаться обоих механизмов управления и устойчивости региональных фондов. Но более практичным подходом было бы, если бы глобальная финансовая и наблюдательная системы генерировали "вибрации", которые сделали бы Европу динамичной, с опорой на источники средств в ЕС во время чрезвычайных ситуаций.

Этот подход также лучше соответствовал бы рекомендациям, которые Европа раздавала другим. На семинаре по евро, который мы организовали в Токио, азиатский эксперт отметил, что в начале кризиса европейцы не практиковали то, что они проповедовали во время азиатского финансового кризиса. Европейцы (и американцы) сообщали азиатам, что они никогда не смогут обеспечить должное соблюдение дисциплины своими силами, поэтому денежно-кредитный, налогово-бюджетный и финансово-управленческий механизмы должны быть глобальными, а не региональными. "Я надеюсь, что европейцы ошибались тогда, - заявлял эксперт, - потому что в противном случае они были бы неправы сейчас".

По возвращении в Лондон Драги пообещал, что ЕЦБ будет делать "все, что потребуется" для поддержки евро. С тех пор рынки сплотились, но континент по-прежнему охвачен кризисом. Европа не может чудесным образом превратиться в "настоящую пчелу". Но ей это и не нужно. Вместо этого она должна продолжать делать небольшие шаги, необходимые для того, чтобы позволить рыночным силам дисциплинировать работающих граждан, корпорации, банки и правительства.

Индермит Джилл, главный экономист Всемирного банка по Европе и Центральной Азии

Лусио Винас де Суза, управляющий директор и главный независимый экономист в Moody"s Investors Service