"Слонами в комнате" на годовом собрании Международного валютного фонда и Всемирного (ВБ) банка в Лиме, Перу, были Азиатский банк инфраструктурных инвестиций (AIIB), находящийся под влиянием Китая, и Новый банк развития (или Банк развития БРИКС, как был изначально назван). Будут ли эти новые институты вести себя как Всемирный банк или более традиционно, "подобно банку", как Европейский инвестиционный банк (ЕИБ)? Прежде всего, будут ли они средством продвижения – или, как это ни парадоксально, сдерживания – интересов Китая?

Реальность такова, что в течение следующего десятилетия эти новые институты не станут крупными кредиторами. Капиталовложения каждого составляют $10 млрд; таким образом, даже с соотношением собственного капитала к кредиту 20% (текущий нижний предел для Всемирного банка), каждый из них будет иметь возможность кредитовать только около $50 млрд в следующем десятилетии - немалые деньги, но вряд ли меняющие правила игры – если только их не завалят значительные частные инвестиции. Важно то, что крупные развивающиеся рынки вкладывают значительный капитал в институты, которые будут находиться под влиянием Китая – показатель того, насколько они разочарованы во Всемирном банке и МВФ.

То, что крупные развивающиеся рынки вкладывают значительный капитал в институты, которые будут находиться под влиянием Китая – показатель того, насколько они разочарованы во Всемирном банке и МВФ

Всемирный банк как старый корабль: за семь десятилетий его работы все виды моллюсков – налипающие бюджетные разрастания и транзакционные издержки – накопились на корпусе, неуклонно препятствуя его скорости и эффективности. В 2015 финансовом году ЕИБ предоставил кредитов на сумму, вдвое большую, чем ВБ, при том, что его персонал составляет одну шестую персонала ВБ. Если оценивать по потокам (выдача кредитов) или фонду (непогашенные займы), штат Всемирного банка сильно раздут и его административный бюджет намного превышает бюджет ЕИБ.

Когда банк был сформирован, ключевым механизмом управления был постоянный совет директоров, который был подотчетен совету управляющих – состоящему, как правило, из министров финансов или эквивалентных руководящих органов стран-членов ВБ. Со временем появились новые департаменты: управление внутреннего аудита, независимый департамент оценки, инспекционная комиссия, главный администратор по корпоративной этике и департамент институциональной целостности.

Большая часть этого бюрократического роста стала результатом давления со стороны развитых стран, которые приложили свои усилия, периодически пополняя Международную ассоциацию развития (окно Всемирного банка по льготным кредитам). Критика хорошо организованных западных неправительственных организаций оказывает больше давления на банк, отвлекая внимание от каких-либо реальных структурных преобразований в управлении учреждением. А искушенные президенты ВБ знают, что лучший способ отвлечь от политического давления - это добавить еще больше излишеств, "колокольчиков и свистулек" – особенно, когда они видны и слышны.

Около двух десятилетий назад для решения внутренних жалоб сотрудников существовали омбудсмен и административный трибунал Всемирного банка. Теперь существует целая собственная "Внутренняя юридическая служба": консультанты по вопросам уважительного отношения на рабочем месте, отдел по вопросам посредничества (предположительно отдел по медитации будет следующим), группы оценки и взаимного контроля, отдел этики и делового поведения, и целое вице-президентство по целостности. Перефразируя комика Фреда Аллена, "На кораблях они называются моллюсками; во Всемирном банке они прилипают к столам и называются вице-президентами". И, после последней реорганизации, их количество достигло более двух дюжин.

Многие из задач, стоящих перед Всемирным банком, исходят от более крупных акционеров. У развивающихся экономик не было иного выбора, кроме создания своих собственных институтов

Между тем, чрезвычайно боящаяся риска культура ВБ дает рациональный ответ критикам, которые создают огромную суету вокруг каждого проекта или провала программы. Критики, спокойно рассматривающие неудачи в коммерческих проектах, считают банк медлительным по сравнению с частным сектором и негодуют, когда их проекты терпят неудачу. Тем не менее, вместо того, чтобы напоминать, что риск присущ экономическому развитию и развитию портфеля проектов (и займов, оцененных соответственно), ВБ делает вид, что безупречен. В результате лучшее стало врагом хорошего.

Неприятие риска ушло рука об руку с искажением институциональных приоритетов, как это видно в бюджете ВБ. В 2015 финансовом году $623 млн было выделено на "Вовлечение клиента", в то время как сумма почти в 1,5 раза выше, или $931,6 млн, ушла на "Институциональную структуру, управление и администрацию" (остальные $600 млн для "Управления программы и практики", якобы для поддержки кредитных операций). Только расходы на исполнительный совет составили $87 млн. Банк громко провозглашает достоинства исследования – а потом тратит почти столько же – $44 млн – на "Внешние и корпоративные отношения".

Многие из задач, стоящих перед Всемирным банком, исходят от давления на него со стороны более крупных акционеров. Из-за того, что они отказываются уступить власть мелким акционерам или позволить существенное увеличение ресурсов для удовлетворения гораздо больших глобальных потребностей, у развивающихся экономик не было иного выбора, кроме создания своих собственных институтов.

Всемирный банк не исчезнет: существует слишком много корыстных интересов (включая ученых и НПО), жадных до чужих денег. Но эффективность банка олицетворяет насколько даже хорошо спроектированные и хорошо построенные корабли замедляют ход по мере нарастания ракушек, до момента, когда они должны будут уступить дорогу более новым судам.

Девеш Капур, профессор политологии в Университете штата Пенсильвания.

Copyright: Project Syndicate, 2015.

Статьи, публикуемые в разделе "Мнения", отражают точку зрения автора и могут не совпадать с позицией редакции LIGA.net